– Ваша карета подана. Значит, мы увидимся через несколько дней, – сказал он, пытаясь как можно скорее распрощаться со своим визитером.
– Мийнхеер Ванденберг. Мейюфрау Ванденберг.
Леевкен обернулся и, прежде чем отправиться через снежную круговерть к своей карете, бросил на девушку короткий взгляд. Чернокожий слуга последовал за ним и закрыл дверь.
Вильгельм покачал головой:
– Босиком! И чего только не позволяют себе эти колонисты по отношению к своим слугам!
Затем, однако, он вспомнил про Юлию, которая все еще смущенно стояла в холле. Теперь дядя уже не старался, чтобы его слова звучали вежливо.
– Мы ужинаем в шесть, не опаздывай! – бросил он.
Юлия заставила себя улыбнуться.
Дядя еще в холле перепоручил ее домашней служанке, которая провела девушку в одну из комнат, предназначавшихся для гостей. По дороге Юлия с любопытством рассматривала все вокруг. И снова роскошная обстановка дома произвела на нее огромное впечатление. На полу лежали мягкие ковры. Картины в золоченых рамах украшали стены коридоров. Каждый раз, приезжая сюда, Юлия обнаруживала несколько новых предметов мебели, причем очень изысканных. Казалось, что тетка Маргрет очень любила менять обстановку.
Комната для гостей не шла ни в какое сравнение с той маленькой комнатушкой в пансионе, в которой жила Юлия вместе с Софией. Здесь была большая, выложенная кафелем печь, дающая приятное тепло, а маленькие серебряные светильники заливали светом просторное помещение.
– Я сейчас распоряжусь, чтобы наверх внесли ваши вещи. Желает ли мейюфрау Ванденберг еще чего-нибудь? – Девушка-служанка вежливо поклонилась, но Юлия только покачала головой. Очевидно, это было достаточным поводом для того, чтобы покинуть комнату, и служанка быстро удалилась.
Юлия некоторое время стояла посреди комнаты, пребывая в нерешительности, затем умылась и, после того как ее багаж принесли в комнату, переоделась. Ей не хотелось предстать перед семьей дяди в измятом дорожном платье. Вскоре служанка снова постучала в дверь и провела Юлию вниз, в столовую. Вот и наступил момент, перед которым девушка всегда испытывала тайный страх: первая встреча.
Тетка Маргрет коротко и довольно холодно поприветствовала Юлию, окинув ее испытующим взглядом:
– Как прекрасно, что тебе удалось приехать к нам.
Юлия чуть не рассмеялась. «Удалось приехать…» Можно подумать, что у нее был выбор!
Ее кузины послушно стояли рядом с теткой Маргрет и оценивающе рассматривали Юлию. Марта была невысокого роста, и хотя она была всего лишь чуть-чуть старше Юлии, однако выглядела, словно точная копия своей матери. Ее волосы были гладко зачесаны назад и собраны в пучок. На Марте было платье с накрахмаленным твердым воротничком, который, как сразу отметила про себя Юлия, уже не соответствовал моде. Доротея же пошла в отца: она была почти на целую голову выше матери и сестры, и у нее были очень широкие бедра. Она улыбнулась Юлии глуповатой, беспомощной улыбкой во все свое широкое, краснощекое, похожее на луну лицо. Доротея была далеко не такой проворной, как Марта, и мать с сестрой держали ее в ежовых рукавицах. К Юлии она тоже не испытывала особой симпатии.
В этот момент из комнаты, находившейся рядом, вышли Вильгельм и его сын. У Вима был несколько разгоряченный вид, и он в первый момент даже не заметил Юлию.
– Отец, я уже сказал ему, так что прошу тебя! Неужели ты запретишь мне пригласить в дом своего друга?
Маргрет обратилась к сыну с легким упреком в голосе:
– Вим, у нас гости!
Только теперь молодой человек заметил Юлию. Он неуклюже, с отсутствующим видом коротко поздоровался с ней, чтобы снова сердито взглянуть на отца. Тот же вскинул руки, словно защищаясь:
– Вим, позже…
Юлия сдержалась, чтобы не улыбнуться. Ее кузен совсем не изменился.
Юлия сидела за столом, бросая взгляды по сторонам и стараясь не дать заметить никому из присутствующих, что она тайком их всех рассматривает. Маргрет и Марта сидели очень прямо и манерно ковырялись в своих тарелках. Доротее предоставили место рядом с Юлией, и она, не стесняясь, набирала себе в тарелку всяких лакомств, для того чтобы немедленно и с наслаждением их проглотить. Вильгельм и его сын вполголоса спорили. Они обсуждали празднование Нового года, однако подробностей Юлия разобрать не могла. Вим, казалось, не уступал отцу, что заметно раздражало Вильгельма.
Наконец тихий спор мужчин вывел Маргрет из себя.
– Вильгельм, если Виму непременно хочется пригласить этого Хендрика, то пожалуйста… разреши ему.
Вильгельм сразу же умолк, а на лице Вима отразилось удовлетворение. Он не смог удержаться, чтобы не поддразнить отца:
– Ты ведь тоже пригласил гостей!
Коварный удар достиг своей цели: Маргрет тут же вопросительно взглянула на мужа. Изменения в планах и в списке гостей, особенно когда речь шла о столь важном празднике, всегда повергали ее в ужас. Юлия уже знала об этом и втайне радовалась, наблюдая за унижением дяди. Тот бросил на сына грозный взгляд, сделал большой глоток из своего бокала и пожал плечами:
– Ну, этот Леевкен… Раз уж он находится здесь, в Европе, было бы невежливо не позвать его на ужин. Он заедет, и я приглашу его на новогодний бал.
Маргрет вздохнула и жеманно промокнула салфеткой уголки рта.
– Надеюсь, что он хотя бы оставит в гостинице своего слугу, а не то этот негр распугает мне всех гостей, – ядовито сказала она.
Каждое ее слово следовало воспринимать всерьез.
Юлия внимательно прислушивалась к разговору за столом. Леевкен? Не тот ли это мужчина, с которым она столкнулась, входя в дом в день своего приезда?
Предновогодние дни в доме Ванденбергов были полны хлопот. В связи с этим все, казалось, полностью забыли о существовании Юлии, что ее, однако, не особенно опечалило – она привыкла к тому, что в доме дяди никто не проявлял к ней интереса. Девушка молча наблюдала за подготовкой к ужину.
Двадцать третьего декабря каждого года Ванденберги открывали завершавшие год праздники, приглашая компаньонов по торговле и знакомых. Юлия с любопытством ожидала появления вышеупомянутого Хендрика. Судя по словам Вина, речь шла о его школьном товарище, который был весьма интересным молодым человеком. Каждый раз, когда Вим говорил о Хендрике, его глаза загорались. Этот молодой человек учился в том же пансионе, что и Вим, и явно являлся для него примером для подражания. Время от времени Хендрик писал статьи для амстердамских газет, то есть выполнял работу, которая вызывала восхищение Вима, к огромному неудовольствию Вильгельма, который не раз выражал надежду на то, что сын пойдет по его стопам.
Хендрик приехал с утра и действительно оказался весьма приятным собеседником. Уже во время обеда Юлия заработала сердитый взгляд и ядовитое замечание со стороны Маргрет, когда решилась заговорить с Хендриком о правах женщин.
