– А планету вы, наверно, зовете «Почвой»?
– «Колыбелью», – возразил Стив. – Кстати, для носителя английского языка ваша версия была бы не так очевидна.
– Мне плевать, я ношу русский.
– И этим вы тоже отличаетесь, – заявила Ксена.
– Вы вербуете только славян? Хотя нет, откуда они в «Голд Сэнде»… Но вы берете на службу исключительно преступников.
– Советую вам отказаться от подобных определений. Мы набираем разных людей. В разных регионах.
– И все эти люди… они чем-то обижены, – догадался Андрей.
– С вами поступили несправедливо, и мы это исправили, – сказала Ксена. – Службу у нас вы расцениваете как предательство, но вы заблуждаетесь. Скоро вы окажетесь на свободе и увидите, что у вас отняла ваша родина. Мы вам это вернули. Мы вправе ждать от вас многого, но какое бы задание вам не поручили, оно не принесет Земле вреда.
– Полагаю, ваши проблемы связаны именно с оценкой своего решения, – добавил Стив. – Оценка неверная. Вы не можете быть предателем, Волков. Государство, которое вы воспринимали как родину, исчезло. Приговорило вас к пожизненному заключению и стало частью Единства. Однако Единство тоже не отменило приговор. Это сделали мы. «Гады», – закончил он без иронии.
Ксена поднялась и вручила Андрею трикотажную маску с отстроченными отверстиями для глаз.
– Вашего нового лица на корабле видеть не должны.
– Мы куда-то собираемся?
– Недалеко.
Стив протянул ему документы:
– До скорой встречи.
Андрей, пожав плечами, опустил карточки в карман.
– Вас на самом деле беспокоит то, что творится с моими мозгами? – спросил он у Ксены.
– Ничего особенного, – ответила она уже в коридоре. – Ваша реакция предсказуема.
– Да, я весь предсказуемый. Как параллельные прямые.
– У вас плохо с геометрией, Волков.
– Можете подучить и этому? – съязвил он.
– Сейчас налево.
Ксена шла рядом. Коридор, крашенный в неопределенные салатные тона, был достаточно широким, в нем могли разойтись и трое – не касаясь друг друга, тем не менее, Андрей дотронулся до ее ладони.
Она отдернула руку:
– Не нужно!
– Я просто хотел убедиться…
– Есть и другие средства. Такие, как язык. – У трапа Ксена пропустила Андрея вперед. Он замешкался, и она пояснила: – Речь. Если вас что-то интересует, можно задать вопрос.
– А, вы в этом смысле… – Он начал подниматься. Металлические ступени грохотали, и Андрей сомневался, стоит ли кричать на весь корабль.
– Температура тела? – спросила за него Ксена. – Тридцать два и три десятых по Цельсию. Это наша норма. Любопытство удовлетворено?
– Вам должно быть очень неуютно. Здесь, на Земле.
– Мы тщательно готовились.
– Да, Стив говорил. Но я не думал, что ваша подготовка… что она настолько глубока.
– Она глубока максимально. Сейчас направо и дальше по коридору. Для тех, кто попал в экспедицию, нет ничего дороже, чем Миссия. В ней наше предназначение.
– И вы не боитесь мне это говорить?
– Я не раскрываю никаких секретов. Это можно услышать в любом выпуске новостей. Двадцать суток – большой срок. Вы находились в изоляции и многого не знаете.
– Двадцать?..
– Мы на вашей планете ровно двадцать суток. Все это время вы отсутствовали.
– Тысяча семьсот сорок шесть, – буркнул Андрей.
– Что вы сказали?
– Я отсутствовал тысячу семьсот сорок шесть дней.
У Андрея зачесался подбородок, и он поднял руку к шапке.
– Не снимать! – приказала Ксена.
– Нет же никого.
– Мы выходим на палубу, там всегда кто-нибудь есть. Не подвергайте их риску, Волков.
– Их? – удивился он.
– С экипажем корабля у нас тоже контракт, но это не тот контракт, что с вами.
– Они у вас вроде парикмахеров, да? С правом увольнения.
– Они не сидели в «Каменном Чертоге».
– Это была судебная ошибка, вы же знаете. А что, если бы я действительно потопил тот паром? – Андрей замедлил шаг и посмотрел ей в глаза. Васильковые, с длинными ресницами. Холодные, как январское небо. – Если бы я на самом деле убил шестьсот человек?
Ксена прошла дальше и, ожидая Андрея, остановилась.
– Это говорило бы о том, что вы либо неадекватны, либо охвачены какой-то экстремистской идеей, – ответила она.
– Ну и?..
– Безумцы нас не интересуют. Идеи – тем более.
– Вы амнистировали только невиновных? И много нас было?
– Вы один.
– Значит, остальных вы отпустили с Шиашира просто так?
– Мы сочли, что на свободе они принесут больше пользы.
– Вы сочли, и этого было достаточно?
Ксена, промолчав, указала на открытую переборку, из которой тянуло свежим горьковатым воздухом. Сделав широкий шаг, Андрей очутился на квадратной площадке метрах в сорока над водой. Здесь поместился бы десяток вертолетов, но стоял лишь один, в самом углу. Несколько техников провожали взглядами тающую в небе точку.
– Ваша машина, – сказала Ксена. – Мы будем у берега завтра вечером. Вам нет нужды проводить на борту еще сутки.
– И видеть, кого вы навербуете в Австралии.
– В том числе.
Он посмотрел на людей в черно-оранжевых куртках – те демонстративно отвернулись.
– Что дальше? – спросил Андрей.
– Ничего. Садитесь в кабину. Маску вы снимите после взлета, не раньше. Возвращайтесь в свой город, устраивайтесь. Живите.
– А-а… как же явки?.. Вы дадите мне какой-нибудь пароль?
Ксена встала между Андреем и техниками – подошла неожиданно близко, но все же не настолько, чтобы он мог снова к ней прикоснуться.
– Волков, вы пять лет провели в одиночной камере. Это тяжелое испытание. И сейчас, вместо того, чтобы наслаждаться свободой, вы паясничаете.
– Наслаждаться, – мрачно повторил он. – Мне так странно слышать от вас это слово… Помните, вы спрашивали, зачем я качал мышцы, если не надеялся на помилование?
– Вы ответили, что таким образом пытались избежать сумасшествия.
– Завидую вашей памяти. – Андрей звонко щелкнул пальцами и пошел к вертолету. – Я наслаждаюсь, Ксена! Клянусь, я наслаждаюсь! – Потянув за край шапки, он крикнул техникам: – Эй, заткнуть уши! Ксена, не бойтесь, маску я не сниму! Раз вы не разрешили – не сниму. Такие у нас с вами правила. Я буду наслаждаться свободой в маске. Я буду наслаждаться по вашим правилам!
