Я резко прекратил хихикать и выпрямился. Нужно ловить момент, пока знание языка вновь не ушло, не спряталось.
– Ничего. Все хорошо, дедушка, – поспешил заверить барона. Только, наверное, я что-то не то ляпнул, потому как глаза присутствующих раскрылись шире в удивлении. Может, надо было сказать – ваша милость? Или как тут приветствуют баронов? Кто бы подсказал?
Однако в отличие от мужика барон быстро взял себя в руки и с теплотой в голосе сказал:
– Вижу, идешь на поправку. Мое старое больное сердце переполнено радостью. Пойдем со мной, внук.
Барон развернулся и вышел из комнаты. Слуга еле успел уйти с дороги и, не переставая виновато кланяться, ловко юркнул в сторону. Мне ничего не оставалось, как последовать за дедулей, хотя я предпочел бы поговорить в своей комнате сейчас, пока знания речи опять не исчезли. Пора уже найти того, кто поможет мне овладеть доставшейся памятью, иначе так и буду притворяться полудурком.
Подстроившись под неспешную походку барона, пошел рядом. Мы миновали поворот, ведущий к комнате и кабинету деда.
«Куда это он меня ведет?» – посетила мысль и пропала.
Приблизились к лестнице и начали спускаться на первый этаж. Дедуля с кряхтением переставлял ноги по ступеням, пришлось подсуетиться и помочь. Барон с благодарностью кивнул.
– Я виноват перед тобой, – заговорил дед, когда мы проходили мимо вытянувшегося в струнку караульного у выхода во двор.
– Не беспокойтесь, дедушка. Вы ни в чем не виноваты…
– Не перебивай, когда старшие говорят. – В голосе барона появилась строгость и твердость.
– Прошу прощения, – вынужденно пошел я на попятную, хотя особой вины за собой не чувствовал. Здесь другой мир со своими устоями и моралью, и с этим, похоже, придется считаться.
– Мой срок подходит к концу. Чувствую, уже этой зимой тебе придется отдать последние почести и зажечь мой погребальный костер. Много совершил ошибок, о многом жалею. – Барон тяжко вздохнул и поежился. Осень быстро вступала в права, и на улице даже днем было нежарко. – Тебе придется трудно, дитя. Кроме замка остались всего пара сел и четыре хутора. Год выдался неурожайный. Вдобавок град побил часть посевов…
Этого я не знал. Да и какое мне дело было до каких-то посевов? Размечтался. Наследничек, блин. Вот тебе и бонус наоборот. «Придется закатывать губу обратно». Я стал слушать старика внимательнее.
– В добрые годы мы, Ласконы, всегда выделяли серебро и золото из казны на потребности крестьян, но в этот раз все гораздо хуже. Последние короны ушли на твое излечение. Ты пошел на поправку, и мои старые глаза тешит твой здоровый вид.
Мы вышли на улицу и прошествовали в центр мощенного камнем двора. Барон резко остановился посредине, пристально вгляделся колючим взглядом, от которого по спине побежали мурашки, и на одном дыхании, громко, властным официальным тоном произнес:
– Я принял решение! Отныне ты, Грав Ласкон, берешь заботу о людях и землях рода нашего наравне со мной! Обязуешься ли ты радеть о наследии нашем, как о самом себе?!
Народ, шнырявший по двору, заслышав слова старого барона, останавливался в удивлении и подходил ближе. Не стоит сомневаться, через десять минут после устроенного дедом представления все население замка будет в курсе разыгравшейся сцены. Вон стоят, ждут моего ответа.
– Я, Грав Ласкон, обязуюсь беречь людей, заботиться о землях и наследии рода! – громко ответил я. Так, чтобы каждый любопытный услышал. А что мне оставалось делать? Сказать – нет?
Возможно, слова немного не те, что ожидали от меня услышать, но деда они удовлетворили. Он поощрительно улыбнулся, хлопнул меня по плечу и как-то сразу ссутулился, будто воздух из тела выпустили.
Народ прибывал и прибывал. Не думал, что в замке обитает столько людей. Больше трех десятков одновременно никогда раньше не встречал. А их вон сколько уже – не меньше сотни. Двор стал теснее. Все начали громко выкрикивать здравицы в честь Ласконов, вот только особой радости в голосах не было слышно. Словно прочитав мои сомнения, барон поспешил успокоить. Он думал, что успокаивает, а на самом деле…
– Не переживай, внук. Вспомни, чему учили тебя всю жизнь. Будь Ласконом, и все получится. Пока я еще жив, можешь рассчитывать на совет и помощь в делах. Наступила пора приобрести немного самостоятельности и уверенности в собственных силах. Считай, что это твой последний экзамен перед вступлением в пору совершеннолетия.
Ну, дедуля… Удружил так удружил. «Вспомни, чему тебя всю жизнь учили», – мысленно передразнил я барона.
Еще бы знать чему? Вот встрял. Как теперь управлять? Ведь ничегошеньки не знаю об окружающем мире. Плохо, когда не знал, да еще и забыл. И что будет через пять минут, когда снова не вспомню ни одной фразы? Опять словно макака перед слугами плясать? Дерьмо.
– Спасибо, – пылко сказал я, стараясь изо всех сил вложить в это слово чувство благодарности.
– Когда меня не станет, единственными помощниками твоими будут капитан Лазго, во всех смыслах достойнейший рыцарь, и управляющий Корн Пэйри. Они верно служат роду многие годы. Будь хорошим сюзереном, мальчик мой. Но ты об этом и так знаешь. – Барон улыбнулся мне и обратился ко всем присутствующим: – Сегодня и завтра объявляю праздничными днями! Выпейте за здоровье вашего будущего барона! Корн! – позвал дед управляющего, стараясь перекричать радостные возгласы. Известие о халяве народ воспринял с большим воодушевлением, чем мое «назначение».
Толпа расступилась, пропуская управляющего. Про себя удовлетворенно отметил, что все-таки угадал должность этого строгого мужика.
– Открой винный погреб и кладовые. Пусть народ веселится и гуляет, и не забудь по паре бочонков отправить в села.
– Будет исполнено, ваша милость. – Управляющий поклонился и отошел раздавать распоряжения.
– Веселись сегодня с людьми, – с теплотой сказал мне дед и направился обратно в замок. Я было дернулся помочь старику, поддержать его на лестнице, но меня опередил один из слуг, вовремя предложивший хозяину плечо. Вот и хорошо. Теперь-то что делать? Никто не стремился подойти поближе, выказать свое восхищение, пожать руку. Ничего подобного. Эх. Быстро тут в права вступают. Даже нотариус не нужен? Вот так вот раз – и уже владелец всего вокруг, пускай и под присмотром.
На глаза попался усатый стражник; несмотря на возраст, выглядел он по-боевому. Крепкий мужик, одним словом. И судя по гребню на шлеме и хорошим доспехам, один из командиров. Меня посетила одна мыслишка. Так как терять мне теперь есть что, а выхода из сложившейся ситуации не видно, то почему бы не воспользоваться возникшей только что идеей. Я же теперь по факту полновластный хозяин.
– Здравствуйте, офицер, – поприветствовал его, подойдя ближе. В глазах стражника мелькнуло недоумение и пропало.
– Искренне поздравляю вас с оказанным доверием. Ваш дед всегда был справедлив и мудр. – Офицер легонько стукнул себя кулаком по груди. – Но вы запамятовали. Не офицер я. Десятник Фиш к вашим услугам. Раньше вы всегда называли меня мастер. Припоминаете? В детстве учил вас держать в руках меч и щит. – Фиш с надеждой посмотрел в мои глаза.
