Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
– Какие шашки?
– Октогеновые. Вот смотри, на верхнем листе диаграммы ударных волн для случая, если я расставлю шашки равномерно по периметру и в центре.… А если я размещу их вот таким образом, – он подошел к листам, что висели правее, – то эффект будет примерно таким же, только взрыв надо будет инициировать всего лишь в шести местах.
– Не понял… – Садовников так и не успел притронуться к чаю. – Ты что, Доронинский МХАТ взрывать собрался?
– Конечно. – Роман говорил очень серьезно. – Вот смотри, надо изготовить всего лишь шесть десятикилограммовых шашек и расставить их здесь, здесь, и две вот здесь, у несущих конструкций…
Сергей задумался.
– Подожди, я не понял… ты объясни, тебе что, заказали Доронинский МХАТ взорвать? Его сносить, что ли, собираются?
– Я. Я собираюсь сносить, – пояснил Роман. – И не просто сносить, а сносить в нужное время. Посмотри, – он опять указал на диаграмму. – Вот так будет распространяться косая ударная волна, а вот эта, что зеленым обозначена, – встречная волна… И как раз в этом месте…
– Да иди ты со своими диаграммами! Ты мне скажи, зачем ты все это делаешь? Зачем тебе сносить Доронинский МХАТ? Что тебе МХАТ такого сделал?
– Доронинский МХАТ лично мне ничего «такого» не сделал, разве что театр так себе, – спокойно продолжал Руденко. – Дело не в этом. Дело в другом. Как ты должен знать, в мае в Доронинском МХАТе в очередной раз будет проходить конкурс «Тэфи». Он там проходит раз в год, регулярно. А значит, вся эта телевизионная тусовка соберется именно там… друг друга награждать. Представляешь, все эти леснеры, апоковы, гусины и так далее. Все! В одном месте! И в одно время! Другого такого случая не будет. Ты, как умный человек, должен это понимать. Почему они собираются именно в Доронинском МХАТе, я не знаю. Нравится им там, наверное… ну да дело не в этом. Если бы они выбрали другой театр, то вот здесь, – он указал на стену, – висели бы его чертежи.
– А если бы они в Большом собирались?
– Я бы и Большим пожертвовал ради святого дела. – Голос у Романа дрогнул, но уверенность его была непоколебима.
Садовников во время его выступления все гадал, шутит друг или с ума сошел, однако тщательность подготовки указывала на то, что не шутит. Тем более Сергей знал, что Руденко в общем-то был способен на крутой поступок.
– Может, ты лучше телецентр в Останкино на воздух пустишь? – осторожно предложил Сергей.
– Хотелось бы, но это не очень разумно, – с прежней уверенностью рассуждал Роман. – В телецентре они редко бывают, а тут нужно, чтобы все вместе и в один момент. В телецентре все больше разная административная мелочь и обслуживающий персонал. Так что телецентр подождет. Доронинский МХАТ – вот что нам нужно в первую очередь! Представляешь, – он вытащил из тумбочки радиопульт. – Все высшее и среднее звено – одним нажатием кнопки!
И он нажал кнопку. Садовников вздрогнул, словно ожидая, что где-то произойдет взрыв. Но взрыва не последовало.
– Тишина… Пока. – Роман щелкнул языком. – Ну ничего. До мая подождем.
– И что же ты этим изменишь? – произнес Садовников после паузы. – Ну, завалишь их всех. Другие ведь такие же на вакантные места понабегут.
– В корне-то я, конечно, ничего не изменю, – согласился будущий террорист. – Однако процесс замещения не такой скорый, как ты думаешь. По крайней мере, на несколько месяцев я мозги нашим счастливым телезрителям прочищу. И уж во всяком случае хороший пример подам. Часть, конечно же, с ума сойдет без Болгарина и Евгения Вагановича. Однако кого-то все же спасу. Даже если десяток спасу, то буду счастлив.
– Тебя же расстреляют.
– Смертная казнь отменена.
– Ну, посадят на всю жизнь.
– Пока не взорву Доронинский МХАТ, не посадят. Сначала будут судить. А уж поверь, мне будет, что сказать на суде. Вот, послушай.
Роман убрал пульт в тумбочку и оттуда же достал тетрадку с проектом своего «последнего слова» со скамьи подсудимых. И вслух зачитал.
Садовников даже заслушался. «И откуда у человека столько вдохновения? Он же вроде бы никогда особенно текстов-то не писал».
– Ну, как? – закончив читать, поинтересовался Руденко.
– Жаль.
– Чего жаль?
– Жаль, что ты по-безумному свой творческий потенциал расходуешь.
– Хочешь сказать, что ты его правильно расходуешь? – рассердился Руденко. – Бегаешь по этим сучьим редакциям, выслушиваешь всяких апоковских «сторожевых»! На вот лучше, ознакомься! – И он протянул другу пособие «Химия нитросоединений». – Почитай! Может зацепит.
– Нет, Рома. Это – не мое.
Оба замолчали и принялись за остывший чай.
Садовников знал про свою болезненную впечатлительность. Услышав шокирующую новость или поучаствовав в неприятном разговоре, он до конца дня, а то и на целую неделю, терял работоспособность, поэтому старался ограничивать себя в контактах с людьми. Но как бы там ни было, общаться все равно приходилось, и с годами он вынужден был отыскать свое эксклюзивное противоядие. Противоядие заключалось в следующем: он выводил из головы негативные эмоции, привлекая богатое воображение сценариста, в результате чего здоровье удавалось сохранить. Если его посылали к «свиньям собачим», начинал представлять, как могли бы выглядеть эти собачьи свиньи и что он будет делать в их обществе. Если по телевидению транслировали драку в Государственной думе, тут же мысленно помещал себя на место событий и получал в челюсть от лидера коммунистов. И так далее. Такая защита, конечно, была пассивной, и Садовников стыдился своего метода. Но тем не менее жизнь продолжалась, и надо было как-то выживать. Сейчас же, потрясенный планами своего друга, Сергей попытался представить картину обвала здания Доронинского МХАТа, самого Руденко, встающего с лавочки, убирающего радиопульт, потом опять Руденко, но уже в наручниках, а затем опять того же Руденко, выступающего с «последним словом» со скамьи подсудимых. Нет… На этот раз не вышло. Накопившееся ощущение тревоги не исчезало. «Может, все-таки это стеб? Нет, не похоже, подготовка слишком серьезная».
– Возвратимся к твоему визиту на Шаболовку, – продолжил Роман, прерывая размышления своего товарища. – Скажи, самого-то Апокова ты видел?
– Да. Только мельком.
– Какой он из себя? Как выглядит?
– Ты знаешь, по-моему, сильно располнел, – заметил Сергей. – Я его тоже не видел довольно долго… с тех пор как меня из «Видео Унтерменшн» выгнали. И мне сегодня показалось, что располнел. Толстый такой. Солидный. Мимо прошел, не поздоровался.
– А ты с ним?
– Да я тоже не стал. И прежде всего потому, что он хотел…
– Чего хотел?
– Чтоб я с ним поздоровался. Он, мне кажется, испытывает особое удовольствие, когда с ним здороваются, а он – нет. Причем при приближении всем своим видом и улыбкой как бы намекает: «Ну поздоровайся со мной, давно тебя не видел, дружище». Человек обмякает и здоровается. А он раз! И в последнюю секунду меняет мину, отворачивается и проходит мимо. Я так понимаю, он таким образом удовольствие получает.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
