– Может, вечером сходим куда-нибудь? – продолжала наступление отважная Соня.
– Сходим! Конечно, сходим! Только, – Максим замялся, – я здесь, в Оазисе, совсем недавно. Не знаю, что тут вообще есть. Кино? Рестораны? Или, может, какие-то музеи?
Соня ласково улыбнулась.
– Музеев точно нет. Музеи – олигархический пережиток! – отчеканила она. – Зато у нас есть танцевальный клуб. И дискуссионный клуб тоже. Туда обычно все и ходят.
– Гм... Нелегкий выбор, – Максим заерзал на своем стуле. – Танцевать я не умею, звездную джигу от сатурночки не отличаю... Да и в дискуссиях не силен! Я даже не знаю, что значит слово «проприетарный», которое все вы употребляете по десять раз на дню!
Соня улыбнулась, заглянула в глаза Максиму своими огромными зелеными глазищами так, словно хотела разглядеть чтото в душе пилота.
– «Проприетарный» означает... ну что-то вроде «связанный с извлечением прибыли» и «зацикленный на частной собственности»... В плохом смысле. А танцевать не обязательно. Да и дискутировать тоже! Возьмем себе ананасового пива, посидим, расслабимся... Как ты насчет завтра – не занят?
– Завтра? Да!
– Да – в смысле занят? – Соня опять улыбнулась.
Максим проклял себя за тупость.
– Нет, что ты. Завтра я совершенно свободен.
– Вот и чудненько!
Прозвенел звонок. Соня ушла, соблазнительно покачивая бедрами.
А Максим встал из-за стола, на котором тосковала тарелка с нетронутыми спагетти «карбонара», розовел лосось под сливочно-шафранным соусом и оплывало ванильное мороженое. Ни к одному из этих блюд он так и не притронулся – за все сорок минут, проведенных в кафетерии. Какие могут быть лососи, когда такие девушки приглашают на свидание? Скорей бы уже оно наступило – это завтра!
В танцевальный клуб Соня с Максимом не пошли.
В дискуссионный, впрочем, тоже.
Свое первое свидание они провели... гуляя по Оазису!
К слову, на базе «Армии пробуждения» было где погулять! Если, конечно, не бояться случайного разрушения полиранового купола и связанных с ним ужасов про «пятьдесят атмосфер» и «девяносто секунд», которые так впечатляюще расписал для новоприбывших инженер Мамонт.
Поскольку Соня с Максимом были экипированы по всем местным нормам безопасности, ничего подобного они не боялись. Весело похрюкивая респираторами, они начали свой путь от дормитория, где, вместе с другими работниками верфей, поселили Максима.
Обошли грозную и вместе с тем феерически красивую башню строящегося крейсера «Справедливый», освещенную сотнями прожекторов. Выпили кофе в заведении, которому посчастливилось носить ко многому обязывающее название «Навсегда». Затем переместились в сквер Павших Героев, где находилось мемориальное кладбище звездных борцов.
Сквер представлял собой несколько аллей, обсаженных самыми настоящими туями и самшитом! Точнее сказать, созданными при помощи генной инженерии растениями, которые именовались лунной туей и экстрасамшитом. На взгляд неспециалиста они были почти неотличимы от земных растений. Но на самом деле – а как раз это знали только специалисты – были в состоянии переносить широкий спектр неблагоприятных условий, в том числе удары высокого давления, кратковременные падения температуры на двести градусов и отравления аммиаком. Таким образом, генная инженерия подарила чудесным растениям способность сохраняться во время плановых раскрытий купола для приема и выпуска крупных кораблей.
Через полтора часа романтических шатаний, во время которых Максим так и не отважился взять Соню за руку, красавица вдруг захотела показать ему свой дом. В этом доме она, согласно ее уверениям, жила с братом по имени Людвиг. Располагался он не на том понтоне, где находились центральные верфи и где возвышался «Справедливый», а на соседнем, именуемом «Западный».
Как и прочие периферийные понтоны, «Западный» был соединен с «Центральным» крытой галереей с прозрачным сводом. На «Западном» Максим еще никогда раньше не бывал, да и вообще был уверен, что там ничего интересного нет – так же как и на «Северном», и на «Восточном», где базировался крейсер «Вольный».
Переход по галерее оказался весьма волнующим. На выложенной обрезиненными плитами дороге – никого. Ни одной машины. Ни одного скутериста. Ни одного пешехода – в экзоскелете или без.
Только он – и Соня. Вдвоем в гулкой пустоте. А над головой – иссиня-зеленая, беззвездная бездна.
– Интересно... А почему мы, я имею в виду «Армию пробуждения», – поинтересовался Максим, – забрались так далеко? Ну, то есть я понимаю, что для лунников и марсиан мы – пираты, нас все ищут, нас все ненавидят. И тем не менее... Неужели для нас не нашлось местечка, скажем, на Сатурне?
– Мой брат говорил мне, что это не наше решение. Это решение тех сил, которые нас поддерживают. Именно они полагают, что наша база должна размещаться на Уране, – сказала Соня довольно твердо.
– Силы? Которые нас поддерживают?
– А ты думаешь, кто нам помог построить все это? – Соня обвела руками панораму Оазиса – ажурные конструкции верфей, хищные силуэты кораблей, подсвеченные дежурным освещением. – Ведь это же стоит кучу денег! Даже объединенная промышленность лунно-марсианской олигархии не смогла построить базу на Уране. А мы – мы смогли! Ведь не на пожертвования же рядовых борцов все это отгрохано! А «Справедливый»? Ты представляешь, хотя бы примерно, сколько он должен стоить?! Или сколько, например, стоят заводы по добыче и обработке полезных ископаемых, которые наша группировка имеет здесь, на Уране?
– Не представляю, – ответил Максим с честной улыбкой простака. – Но тем интереснее знать, что это за силы такие! Какието банкиры? Бизнесмены?
– Понятия не имею, – вздохнула Соня.
– А твой брат? Он знает?
– Может быть, знает... А может, и нет... Я уверена в одном: даже если и знает, мне он ничегошеньки не скажет! Потому что конспирация – основа революционной борьбы! – и, сверкнув бездонными глазами, в которых отражалось зеленое небо Урана, Соня назидательно подняла палец.
На «Западном» не было заводов и верфей. Понтон был полностью занят городской инфраструктурой «Армии пробуждения». Здесь находились жилые дома, больницы, префектуры, штаб-квартира флотского командования, управление Отдела Особых Действий.
Большинство домов представляло собой стандартные колонизационные контейнеры двухвековой давности – в таких жили первые поколения покорителей Марса, когда атмосферу красной планеты еще только предстояло создать. Под продуктовый магазин или офис использовался сдвоенный контейнер, а под больницу – счетверенный.
Лишь изредка попадались более выразительные архитектурные решения. Скажем, флотское командование в лице грозного адмирала Баренца (для него, единственного во всей «Армии пробуждения», было сделано исключение: он носил воинское звание и знаки различия, у всех прочих были только должности) и его подчиненных располагало внушительной трехъярусной башней-цитаделью, сваренной из корабельной брони и вооруженной батареями лазерных пушек на кольцевых балконах.
