– Отец, ты не прав! Ветеранов здесь, действительно, отоваривают вне очереди, но только ветеранов русскояпонской войны, так что ты не проходишь по этой графе. Но переживать нет смысла. Здесь всем хватит, а автобус подождет.
– Можно с ума спрыгнуть, – прокомментировал наш армянский товарищ.
Ветеран посмотрел на меня ошалелыми глазами, а потом сразу как-то обмяк, поник, поинтересовался, где здесь санузел и как будет санузел по-японски. Я ему обьяснил. Японский язык – полная противоположность английскому: в нем нет мягкого английского «L», зато есть раскатистое «R», которого нет в английском. Поэтому туалет они называют «тойро». Буйного ветерана ознакомили с особенностями планировки японского тойро, все отоварились, и восстановилось полное благодушие.
Продолжались ежедневные экскурсии: токийский вокзал с чудовищной нагрузкой – больше 2000 поездов в день, фирма «Мойнике», «Принц-отель», парк Уэно с блестящим комплексом архитектора Кунио Маэкава, первый в Японии высотный район Синдзюку, где сейсмика была преодолена какими-то секретными способами. Иногда наши поездки прерывались демаршами ультраправых. Они ехали на черных машинах, игнорируя светофоры. На бортах машин была изображена карта Японии с Курильскими островами. По рекомендации нашего гида – мадам Ямагучи, мы убирали советские флажки из-под лобового стекла и закрывали окна. С наибольшим нетерпением мы ждали посещения комплекса «Йойоги» – творение знаменитого японского архитектора Кендзо Танге.
Гигантский комплекс «Йойоги», построенный к Олимпийским играм 1964 года, действительно, нас ошеломил. И дело было не в огромных размерах, и не в виртуозной вантовой конструкции, и даже не в деталях, выполненных с большим вкусом. Дело было в том, что зодчему удалось добиться решения почти неразрешимой задачи – две спортивные арены смотрелись как ультрасовременные здания, и в то же время они были произведениями традиционной японской архитектуры и дизайна. После этого мы еще с большим нетерпением ждали встречи с мастером, назначенной на следующий день.
…Фасад из зеркального темного стималита, напряженная скрученная колонна на входе и огромный камень-валун с несколькими высеченными на нем иероглифами перед порталом – так оформлен вход в здание фирмы. Поднимаемся наверх. Большой зал приемов. Накрыты столики с яркими подносами. Напитки, маленькие пирожные, фрукты. Черные стены, черный зеркальный потолок, черный зеркальный пол. Такое необычное оформление зала приемов мог позволить себе только очень крупный дизайнер.
А вот и он сам, маленький человек в черном костюме, известный всему миру блестящий архитектор Кендзо Танге. Нас пригласили в архитектурную мастерскую Мастера, в которой работает 40 сотрудников. В противоположность залу приемов кабинет Мастера абсолютно белый: и карпет, и стеллажи, и мебель. В рабочих помещениях мы ожидали увидеть ультрасовременную технику, компьютеры, плоттеры и т. д. Однако вместо этого мы увидели столы с роликовыми рейсшинами и молодых людей (впрочем, возраст японцев трудно определить на глаз), усердно занимающихся макетированием – на столе стоял огромный макет одного из новых районов Токио.
Беседа шла об архитектуре нового Токио, о сложности решения градостроительных проблем в городе с населением 12 миллионов жителей, о формировании новых архитектурных направлений.
– Вы видели новый район Токио Синдзюку? – спросил нас Мастер. – Такой район может быть построен в любом из городов Европы, Азии или Америки. Все эти высотные здания по своей архитектуре безадресны.
– На нас произвело хорошее впечатление высотное здание страховой фирмы NS BIRU с его тридцатиэтажным атриумом.
– Структура и архитектура этого здания во многом продиктована высокой сейсмикой нашего региона, но архитектурное решение фасадов ничем не отличается от аналогичных зданий, построенных в Европе и Америке. А какие из зданий, запроектированных нашей фирмой, вы видели в Токио?
– Вчера мы видели «Принц-отель», планшет с фасадом которого еще и сейчас висит в вашей мастерской на стене. Как мы поняли, это один из ваших последних проектов?
– Я не совсем удовлетворен этим проектом. Дело в том, что проблемы коммуникаций и информации вторглись во все сферы нашей жизни, в том числе и в архитектуру. Постоянный обмен информацией привел к тому, что архитекторы в различных странах стали пользоваться аналогичными приемами. Я не могу сказать, что это здание – типичный образец современной японской архитектуры. Наиболее сильным проектом, определяющим мое творчество, я считаю олимпийский комплекс «Йойогу».
Вообще Мастер, несмотря на всемирную известность и славу, оказался довольно скромным человеком. На вопрос об отношении его к собственному творчеству он ответил:
– В былые времена в Японии художник, достигший всенародного признания, менял свое имя, и если с новым именем он достигал тех же высот, он считался настоящим мастером. Поскольку мое имя никогда не менялось, мне трудно судить о признании моей деятельности.
По окончании нашей беседы, когда он вручил мне визитную карточку и подписал ее, я решил не ударить лицом в грязь и преподнес ему свою книгу по солнцезащите. Он взял ее, открыл первую страницу, подписал и вернул мне назад. Я не понял, что он хочет этим сказать, показал ему иллюстрацию, на которой был проект его здания, но он опять вручил мне книгу. Я растерялся, отдал книгу ему и сказал:
– Oh, no! It’s your book. (Это ваша книга).
– I see, – ответил он, и опять вручил ее мне.
Положение было несколько странным. Книга переходила в третий раз из рук в руки, как эстафетная палочка, когда вмешался переводчик. Оказывается, Тангэ подумал, что это русский перевод его книги, и решил подписать ее мне. Пришлось мне подписаться, и книга осталась в мастерской.
Ночью мы почти не спали. Во-первых, слишком много впечатлений, во-вторых, нам предложили в три часа ночи поехать на рыбный рынок Цукидзе. Это был самый большой оптовый рынок в Токио. Зрелище очень яркое. На полу лежали огромные туши тунцов с отрезанными головами и с тонким пластом, срезанным по поперечнику туши. Покупатели ходили с фонариком и с лопаткой, выбирали и записывали. В огромных чанах лежали крабы, креветки, розовые осьминоги, масса всяких сортов рыбы разных форм и цветов, целые терриконы ракушек. В пять часов утра начался аукцион. Проводился он по всем правилам с аукционистом и молотком. Через час все было закончено. Все, что не было куплено, пошло на разделку для розничной торговли.
Вечером мы мечтали об отдыхе, но жажда увидеть как можно больше гнала нас вперед. Мы пешком отправились из порта Харуми на самую оживленную торговую улицу Токио – Гиндза. В переводе это означает «Серебряный путь». Возле одного из магазинов я увидел стойку с яркими зонтами и вспомнил, что мне поручили купить японский зонтик. Я выбрал два красивых по цвету зонтика и отошел от стойки в поисках кассы. И тут я услышал голос, шептавший мне на ухо:
– Положи сейчас же зонтики на место.
