Небо за окном было темное, но не насыщенно темное, а как будто черноту разбавили прозрачной дымкой. Звезды едва мерцали, а луну закрывала крыша дома напротив. Дильфуза сидела на подоконнике, как ей казалось, бесконечно долго, пока не почувствовала, что у нее затекли ноги и замерзли щиколотки, не прикрытые пледом. Она вернулась в уже остывшую постель, зарылась под ватное одеяло, сшитое ее бабушкой. Слегка поправила пальцами часы на правой руке, которые она носила с детства и которые очень любила. Они всегда показывали точное время и никогда не ломались, даже если на них случайно попадала вода. Каждая вещь обычно имеет срок своей жизни, но эти часы почему-то не старились, всегда выглядели новыми и очень стильными.
Дильфузе нравился темно-синий циферблат с маленькими звездами, похожий на ясное ночное небо. Часы ей подарили в детстве; по словам мамы, это сделал отец, когда ей исполнилось четыре года. Девочка плохо помнила этот момент, но часы берегла, никогда не снимала с руки и не расставалась с ними. Вот и сейчас, лежа в постели и почти засыпая, она большим пальцем тихонько поглаживала ремешок часов и смотрела полузакрытыми глазами в темный угол комнаты, рядом с дверью.
Когда она была маленькая, то несколько раз видела в этом углу двух больших черных собак с острыми мордами, гладкой шерстью и со странными переливающимися глазами. Она говорила о собаках маме, но та приняла рассказы дочери за ночные страхи и сказала, что ее дочка просто боится темноты. Дильфуза же была уверена, что собаки были реальными, она их точно видела, помнила их удивительные глаза, и ей казалось, что, несмотря на свой опасный и грозный вид, эти собаки ее охраняют. С тех пор прошло много времени. Дильфуза стала старше, и в какой-то момент она перестала видеть собак. Они исчезли, но ощущение чего-то необычного и тревожного осталось в ее душе. Сейчас ей было уже четырнадцать лет, однако так же, как в детстве, она всматривалась в темный угол комнаты, слева от двери, в надежде увидеть забытые контуры загадочных зверей. Но там никого не было. Дильфуза сделал глубокий вдох, закрыла глаза и уплыла в мир сновидений, которые утром будут забыты, исчезнут безвозвратно.
Запах жареной яичницы и свежесваренного кофе распространился по всей квартире и, дразня своим ароматом, долетел до ноздрей спящей Дильфузы.
— Пора вставать, родная, — сказала мама, войдя к ней в комнату, — а то опять опоздаешь на первый урок.
— Я уже не сплю, — ответила Дильфуза, даже не пошевельнувшись.
Мама Дильфузы хорошо знала свою дочку. Она подошла к подоконнику, открыла настежь окно, чтобы в комнату хлынул свежий воздух, включила радио на какой-то динамичной волне и откинула с дочери одеяло. Дильфуза сонно подтянула ноги, штанины ее пижамы задрались, обнажив голые ступни и икры.
— Я уже встаю, мама, — сказала она, не открывая глаз.
— Вставай, ленивец, в школу опоздаешь. Завтрак готов, давай быстро умывайся, одевайся и садись за стол. Если через три минуты ты не встанешь, я иду за лейкой и буду поливать тебя так же тщательно, как только что поливала цветы в горшках на балконе.
— Не надо меня поливать, — Дильфуза открыла левый глаз.
Почему-то он всегда открывался быстрее, чем правый. Она глубоко вдохнула свежий весенний воздух, наполнивший комнату, и с небольшим усилием открыла второй глаз. За окном было еще темно, фонари на улице уже отключили, а раннюю зарю загораживали стоящие вокруг дома. Возможно, с крыши своего дома она бы увидела, как на горизонте теплым желто-розовым светом вытесняется синева ночного неба. Как за цепочкой гор, находящихся вдали в дымке, появляются первые лучи утреннего солнца. Эта картина пронеслась в ее воображении и слегка ее взбодрила. Она потянулась, широко и от души зевнула и пошла в ванную.
— Дильфуза, через пять минут тебе нужно выходить. Я налила в твою чашку кофе, чтобы он немного остыл. Давай пошевеливайся, все твои друзья уже, наверное, вышли из дома и идут в школу.
— Я не знаю, что мне надеть, мама! — с нотками отчаяния воскликнула Дильфуза.
В одной руке она держала шерстяную голубую юбку со складками, в другой — джинсы и уже почти минуту мучительно пыталась сделать выбор. В джинсах, конечно, было удобнее, чем в юбке, но почему-то к джинсам постоянно придиралась их классная руководительница, хотя школьные правила не запрещали девочкам носить брюки. Однако при виде школьниц в джинсах Алла Аркадьевна всегда останавливала их и начинала читать нотацию, как плохо и не эстетично выглядит женская фигура в брюках, и что с физиологической точки зрения это тоже не соответствует женской комплекции.
«Ладно, надену юбку, чтобы ко мне не придирались, — подумала Дильфуза, с трудом застегивая „молнию“, которая никак не хотела сходиться, поскольку юбка становилась все уже и теснее. — Надо худеть…»
Впрочем, Дильфуза вовсе не расстраивалась по поводу излишнего веса. «Да, я не красавица, — рассуждала она, — но не всем же быть моделями. У меня по-другому устроен обмен веществ. Что же теперь, отказаться от таких радостей в жизни, как чудесные бабушкины пироги и домашнее варенье?»
«У ребенка такая напряженная жизнь. Нужно хорошо питаться, чтобы были силы», — вспомнила она слова бабушки.
Быстро выпив полчашки кофе с молоком и дожевав бутерброд, она надела куртку, перекинула через плечо сумку с учебниками, приготовленную еще вечером.
— Я ушла, мама, — крикнула она, захлопывая дверь, и побежала вниз по лестнице.
На улице уже было светло, почти как днем. Куст жасмина у подъезда источал столь сильный аромат, что Дильфуза не удержалась, оторвала веточку с тремя белыми цветочками и вдыхала чудесный запах всю дорогу до школы. Она едва успела вбежать в класс и, запыхавшись, занять свое место в крайнем ряду у окна, как вошла учительница истории, и начался урок. Сегодня по расписанию были все предметы, которые она любила: история, геометрия, физика и биология. Вот только с последним уроком не повезло: это была физкультура. Время до пятого урока пролетело незаметно, и, уже сидя в раздевалке для девочек в майке и спортивных штанах, Дильфуза тщетно пыталась завязать шнурки кроссовок и с тоской думала о предстоящем мучении. Шнурки почему-то путались и никак не затягивались, из раздевалки в спортивный зал она вышла последней. Все уже построились в линейку по росту. Дильфуза, несмотря на свою полноту, была одной из самых рослых в классе, поэтому ей пришлось пройти через весь ряд и втиснуться между девочками в начале шеренги.
— Здравствуйте ребята, — бодрым голосом поздоровалась с классом Татьяна Степановна.
— Здравствуйте, — ответили вразнобой ученики.
— Итак, сегодня у нас сначала, как обычно, разминка, потом сдаем норматив по приседаниям — девочки по пятьдесят приседаний, мальчики — по сто. А потом кросс вокруг здания школы — десять кругов, на время. Сегодня уже тепло, можно спокойно начинать занятия на открытом воздухе, — продолжала оптимистично учительница, не обращая внимания на закатывание глаз, стоны и недовольство учащихся.
«Ну все, мне конец, — подумала Дильфуза. — Если бы можно было прокрутить время вперед на сорок пять минут! Раз, два — и этот мучительный урок уже бы закончился», — она посмотрела на свои часы: стрелки ярко светились на темном фоне.
