– А кто тебе дома готовит завтрак?
– Я сам готовлю.
– Как это так? – удивилась она.
– Я же тебе говорил, что я живу один, поэтому я себе и обед, и ужин сам готовлю.
Она недоверчиво глядела на меня.
– Приедешь, я и тебе приготовлю. Мне больше нравится дома. Конечно, сейчас, особенно в Питере, обеды буквально на каждом шагу, предлагают бизнес-ланчи по приемлемым ценам.
Поэтому можно себя не утруждать готовкой, но я привык. Мне это не составляет труда.
После завтрака мы перешли на веранду. Валентина Петровна принесла нам кофе… Погода стояла прекрасная, светило солнце, дул легкий ветерок.
Наталья сидела напротив меня, как всегда смотрела в чашку с кофе.
– Наташа, расскажи о себе, а то я столько времени числюсь в женихах, а о невесте почти ничего не знаю.
– Что рассказать тебе о себе… Влюбилась я сейчас вот только, будем говорить, первый раз. А последствия этой любви ты знаешь…
…Много сейчас пишут о любви, но, как мне кажется, правильнее всего сказали еще классики. Это такое чувство, которое охватывает тебя всего и долго не отпускает. Кому-то это идет на пользу – любовь толкает его на подвиги, на создание чего-то прекрасного. Все великие стихи, вся прекрасная музыка была написана, не сомневаюсь, во имя любви. Других же любовь заставляет совершать подлости, толкает на предательство, даже на преступления… Говорят, что любовь и ненависть живут рядом. И если обмануть чувства влюбленного, он способен на страшные вещи, но я хочу сказать, что я не имею отношения к его гибели.
В юности все мы ищем принца, все мы ищем достойного человека, мечтаем, читаем классиков, но… Не хочу сказать, что мне никто и никогда не нравился, но не доходило у меня до влюбленности. В школе я не нашла себе объекта, в которого смогла бы влюбиться, в институте тоже. Хотя и вниманием я не была обделена. Многие согласны были со мной дружить, многие хотели со мной более тесные отношения завести. Но я все время ждала любви, ждала большого чувства…
И в институте, на третьем курсе, когда начались уже спецпредметы, читал нам довольно молодой преподаватель. Внешностью он был не модель: и рост его был, может, на сантиметр выше меня, и физически не очень, и на лицо не красавчик – конопатый блондин. Весной особенно выступали у него на лице конопушки. Но с юмором был… И вот однажды, на лекции, как сейчас помню, это был спецпредмет, а я училась тогда в энергетическом институте. Но что училась? Пошла по стопам родителей. Родители у меня тоже кончили Московский энергетический институт, а сюда, в город Революции 1905 года, в Иваново-Вознесенск, они были направлены по распределению. Так что я с детства знала, что значит проект защитить, квартал закрыть… Вся жизнь их была в том, что они что-то делали, открывали тепловые станции, готовили проекты. И мне было предопределено после школы идти в институт. Но не в московский, а здесь же – в наш ивановский. Школу я отлично окончила. В институте тоже не было проблем.
Молодой преподаватель тогда читал что-то о среднеходных мельницах. Да и ты, наверное, знаком с этим оборудованием – это довольно большие мельницы, предназначенные для подачи большого количества угля в топку в виде пыли. Мне почему-то стало интересно, как при таком вращении действует Кариолисова сила, Кариолесово ускорение. Я задала вопрос, он остановился, посмотрел на меня и даже рот открыл. А потом начал очень подробно рисовать и рассказывать, как сила Кариолиса определяется. Сначала я понимала, но потом потеряла нить, потому что он сильно смутился от моего вопроса и быстро перескакивал от одной мысли к другой. Он объяснял это только мне одной… Когда он закончил говорить, он спросил у меня:
– Все ли вам понятно? Я достаточно ясно вам объяснил?
А мне почему-то захотелось пошутить.
– Очень ясно! Теперь-то я, наконец, поняла, почему у меня левый туфель снашивается быстрее, чем правый.
Аудитория громко засмеялась, а преподаватель, улыбаясь, сказал:
– Наконец-то я доходчиво стал объяснять студентам математику и физику.
Через два дня он подошел ко мне и сказал, что у них на кафедре есть вакансия лаборанта.
– Если желаете, поговорите с шефом, и вас могут принять.
Я хорошо знала эту кафедру. Люди там были умные, но при этом с юмором. Все это благодаря заведующему кафедрой. Поэтому я с удовольствием пришла на кафедру, где меня оформили лаборанткой.
Уже на следующий день я стала жертвой юмора этих людей. С утра я услышала разговор – сотрудники кафедры решали, кто будет принимать роды, а кто рожать. Я сначала не могла понять, о чем идет речь, а потом узнала, что на заседании кафедры будут рассматриваться предложения по новым разработкам, по изобретениям. И этот Геннадий, преподаватель, он стал мне всячески помогать и объяснять. Он-то мне и объяснил, что заведующий кафедрой сравнил вдохновенье с беременностью. Чувство, мол, одинаковое. Беременная женщина рождает новую жизнь, а ученый рождает новое изобретение. Поэтому роды – это проект изобретения, а защита проекта – принятие родов.
– Случилось ужасное! – сказал он однажды, чуть переступив порог, – Вы даже не можете представить, друзья, что со мной случилось, какой ужас, какой кошмар!
Все перепугались, окружили его, стали спрашивать.
– Вы представляете, какой ужас, я сегодня спал с бабкой!
Все аж рты раскрыли от удивления, а Геннадий спросил:
– И как же это случилось?
– А случилось это так. У меня родился внук, поэтому мне приходится спать с бабкой!
– Но вы же теперь дедом стали! – сказала одна из аспиранток.
– Я?! Ой, а ведь и в самом деле, я ведь и правда дед…
Все тогда его сразу же стали поздравлять…
В институте мне тоже была предопределена дорожка: я училась, работала и знала, что буду диссертацию защищать, будет мне место в аспирантуре, потому что влилась я в эту компанию. Я уже говорила, что мои родители в проектном институте работали. Не такими уж большими начальниками они были, но руководили. Всегда в заботах, всегда времени не хватало: закрывать проект, защищать, все время они жили в напряжении. Но здесь я ничем не была обременена. Это была самая свободная пора в моей жизни…
Мне читали лекции, но люди эти, как мне казалось, даже и не готовились к ним. Потому что знания их были настолько глубокими, что им не стоило большого труда читать курсы лекций, не готовясь, поэтому располагая таким полусвободным временем, они могли заниматься и творчеством, и спортом. Вот и Геннадий, хоть и не спортивная у него была фигура, но, в то же время, он отлично ходил на лыжах, рыбалкой занимался и охотой. Он меня все время опекал. Институт я окончила свободно, без напряжений. При этом все годы работала на кафедре. Постоянно была в этой ученой среде. Геннадий меня приглашал и на рыбалку, и даже на охоту. Мне не очень нравилась охота, мне жалко было зверей.
