— Не все же время мне торчать в библиотеке, — ответил он с обидой в голосе. — Но мне бы надо было пойти в кино. На танцплощадке я ни с кем ни о чем не могу поговорить.
— Как, и ты тоже?
— В таких местах, я только разеваю рот, не зная, что сказать, — признался он. — Я люблю смотреть фильмы, особенно старые. Ты знаешь, что в нашем кинотеатре проходит фестиваль фильмов с Хэмфри Богартом? Вот кто всегда мог ответить на все вопросы.
Робин улыбнулась, впервые, может быть, за целый час.
— Лорен Бокалл тоже за словом в карман не лезла. Может, нам обзавестись своими сценаристами?
Аллен рассмеялся. Робин отметила про себя этот добрый смех.
— Ладно, Робин, я, наверно, пойду?
— Пойдешь?
— Да, пора домой.
— Ты не вернешься на дискотеку?
— Обратно? Нет, зачем? Это для меня не главное в жизни.
Вспомнив урок Элизабет, Робин глубоко вздохнув начала:
— Знаешь, Аллен, уходя от проблемы, ты никогда ее не разрешишь.
— Да?
Робин помедлила, задумавшись над тем, что трудно поверить в то, как она сама уговаривает Аллена вернуться на то место, где ни за что на свете не хотела бы показаться сама. «Надо, чтобы все увидели, насколько я выше этого», — подумала она.
— Ты должен сказать самому себе, Аллен, что у тебя не меньше прав быть там, чем у кого бы то ни было.
Аллен ненадолго задумался.
— Может, ты и права. Ладно, пошли.
— Мы? Я имела в виду только тебя. Что до меня, то я иду домой, — быстро проговорила она
— Но одному мне там нечего делать, Робин.
Запустив пальцы в свои густые волосы, Робин старалась представить себе, что будет, если она вернется в спортзал. «Почему бы нет?» — в конце концов решила она. Самое худшее было уже позади.
— Может, на один танец?
— Я — как ты.
Оба они немного съежились, войдя в спортзал. Грохот, огни, толчея являли собой резкий, враждебный контраст мирной автостоянке.
В этот момент к ним протиснулась Джессика.
— Робин, кандидаты в «Пи Бета Альфа» должны танцевать, вращаться в обществе, а не прятаться по углам с…
Робин не расслышала окончание фразы, но отлично поняла ее смысл: кандидаты не должны прятаться по углам со слабаками вроде Аллена Уолтерса.
И тут она оказалась танцующей в объятиях Аллена, Если это можно было назвать танцем. Казалось, что он способен поворачиваться лишь в одном направлении, оттого они постоянно двигались назад по кругу. Робин посмотрела ему в лицо. Оно было красным и злым. В смущении за него и за себя, она снова глянула через плечо, чтобы увидеть ухмыляющиеся лица, наблюдавшие за ними, пока они танцевали.
Не только Робин заметила эту реакцию зала. В конце песни Аллен пробормотал:
— Слушай, я должен идти домой. Из меня не очень хороший танцор.
— Ладно, — ответила Робин, — конечно. Как-нибудь еще встретимся.
Задавая себе один вопрос — показалось ли Аллену, что и она танцует так же неловко, как и он сам, она поспешно повернулась и направилась к выходу. Она собиралась наконец осуществить свое намерение — пойти домой.
К ее удивлению, Аллен снова оказался у нее на пути.
— Слушай, можно я провожу тебя домой?
— Что?
— Знаешь, я хочу…
— Ты хочешь?
— Да, конечно, хочу.
Приятно удивленная, Робин улыбнулась:
— Хорошо, Аллен.
Когда они вышли из зала, Робин снова бросила взгляд на Аллена. Он был еще выше, чем показалось ей с самого начала, и у него были очень красивые глаза.
Глава 6
— Итак Джессика Уэйкфилд — невинная овечка, которую напрасно обвиняют, — ярость Элизабет не знала границ. Она неотступно следовала за сестрой по спальне, с ходу разбивая все аргументы Джессики.
— Элизабет, не приставай ко мне с этим забавным происшествием. Надо сказать, что мне не понятно, как Брюс Пэтмен вообще привел Робин на дискотеку. Никто даже на секунду не сомневался, что ей никогда не удастся добиться от него приглашения.
— А, значит, ты признаешься, что нарочно поставила перед ней невыполнимую задачу, чтобы она не вступила в «Пи Бета Альфа», да?
— Да, то есть нет, это не честно! Если бы она соответствовала нормам «Пи Бета», у нее не было бы никаких проблем. Кроме того, кто же мог подумать, что так случится. Я не могу ручаться за Брюса Пэтмена. Он неуправляем.
«Да, — с грустью подумала Элизабет. — в этом я уже убедилась на собственном опыте».
И вдруг Джессике показалось, что она напала на верный след. Она немедленно бросилась в атаку.
— Мы все не могли взять в толк, почему Брюс это сделал. Может, ты что-нибудь знаешь?
— Я?
— Да, ты. Тебя все считают лучшей подругой Робин. Она не говорила тебе, как ей удался этот маленький спектакль?
— Нет, — ответила Элизабет, — давай оставим эту тему. Хорошо еще, что Робин смогла выжить после всего этого. Теперь-то вы не можете ее не принять.
Джессика уселась перед зеркалом и начала расчесывать волосы.
— Вообще-то я устала, — сказала она, — Я ложусь спать.
— Ты слышала, что я сказала, или нет? Я повторяю, теперь вы не можете не принять Робин.
Джессика, казалось, была полностью поглощена своим отражением в зеркале, тем, как она расчесывает свои солнечно-яркие, до плеч волосы.
— Знаешь, сестричка, я ведь не единственный член «Пи Бета Альфа». Это зависит не только от меня.
Элизабет этот ответ не понравился. Но она была слишком взволнована, чтобы понять, что же на самом деле Джессика имела в виду. Лиз чувствовала такое облегчение от того, что вступительные страдания Робин подошли к концу, что даже не обратила внимания на то, что Джессика на следующий день упорхнула, и ей пришлось самой забирать мамины часы из мастерской, расположенной на главной улице. Ее даже забавляла мысль, как выйдет из себя Джессика, когда обнаружит, что мама разрешила Элизабет взять их маленький красный «фиат». Она про себя рассмеялась.
— Плохи твои дела, Джессика. Вот, что значит постоянно исчезать из дома, когда есть работа.
Она припарковала машину, забрала золотые часики и уже направлялась обратно по пустой улице, когда увидела необычный маленький магазинчик, который раньше не замечала. Неброская надпись над дверью гласила: «У Лизетты». От подбора импортных, дорогих предметов роскоши из Франции захватывало дух, Элизабет зашла внутрь полюбоваться на изделия из золота, выставленные на прилавках из ослепительно блестящего стекла. Ее внимание привлекли золотые сережки великолепной работы и тонкая, как нить паутинки, заколка, украшенная драгоценными камнями. Очаровательные шелковые платки, аккуратно повязанные вокруг бархатной трубочки, ниспадали на первый прилавок. Элизабет отвязала один из них и тщательно его рассмотрела. Это был точно такой же, какой Лила Фаулер подарила Джессике.
