Кто это был? Мутант? Не похоже.
Наверное, кто-то из своих. Но почему здесь? Почему так далеко от дома?
Тагир посмотрел на часы. Начинать обход было рано. Да и нужно ли теперь? Надо немедленно всё рассказать Стасу, а уж он пусть решает, что делать дальше и кем может быть эта фигура.
Тагир спустил ноги с навеса, готовясь привычно скользнуть по ветвям вниз, как вдруг до ушей его донесся новый, пока еще чуть слышимый шум. Кто-то мог бы решить, что это просто кровь прилила к голове. Но Тагир был низкород, и он больше привык доверять не уму, а чувствам и предчувствиям.
Острое чувство опасности заставило его вернуться на помост и залечь там.
Через пару минут он уже разбирал человеческие голоса.
Кто-то ломился напропалую, не боясь быть обнаруженным. Их было много – человек семь, может даже больше. Наверное, они были хорошо вооружены, раз не думали скрываться.
Теперь Тагир не сомневался – фигура, которая вышла из кустов и скрылась в лесу, убегала от этих людей.
А они её преследовали.
13
Мичман Теребко отставал. Пыхтел, пыжился, выбивался из сил, пытаясь нагнать оторвавшихся товарищей.
– Держись, Семёныч! – весело окликнул его Егор Шмаков, прозванный Кальмаром за то, что имел бледный вид и выпученные круглые глаза. – Быстрей давай! Быстрей! Волк! Волк нагоняет!
Он захохотал, видя, как старик Теребко неловко оглядывается.
Несмотря на всё напускное веселье, душа Кальмара была черна. Он чертовски разозлился, когда узнал, что рыжий Бобёр – Ромка Бобров – был зарезан узкоглазым пленником, сбежавшим с палубы корабля. Лучше друга, чем Бобёр, у Кальмара не было. Шутка ли – двенадцать лет знакомы! Жили в одном блоке, из одной миски, случалось, ели, ложку друг другу передавали.
Поди найди такого друга, чтобы из общей миски кусок пожирней не урвал!
Кальмар, как только узнал, что на сбежавшего пленника объявлена охота, сам вызвался первым идти на незнакомый берег. Другие-то остерегались поначалу – места чужие, может, мутанты где таятся или звери дикие, – а Кальмара ничто не пугало. Он и с лодки в прибой первый спрыгнул, ничуть не боясь, что кучи тины и водорослей могут ожить, приняв облик оголодавших мутов.
Всего в облаве участвовал двадцать один человек. Мичман организовал из них три группы. Поначалу все они двигались навстречу беглецу – вряд ли тот мог обогнать идущую на буксире баржу, значит, и ловить его надо было где-то позади. Но уже в первый день облавы один из отрядов нашел ночную стоянку беглеца: угли кострища были еще теплые, изрядная кучка птичьих костей подсказывала, что голод пленника более не мучит, а одного взгляда на небольшой уютный шалаш было достаточно, чтобы понять, что пленник отдыхал в комфорте, а значит, сил у него много и преследование может затянуться.
Кальмар тогда оценил место, где устроил свою ночевку беглец: с одной стороны стеной стоял камыш, с другой росли сухие колючие кусты, чьи ветки ломались с громким треском. Любого, кто попытался бы сюда подойти, можно было услышать издалека.
– Умеют эти дикари устроиться, – сказал Кальмар мичману Теребко – тот, привалившись к стене шалаша, перематывал сбившиеся портянки.
– Завидуешь?
– Есть немного. Они к жизни лучше нас приспособились. Мы-то прикипели к казармам да складам, больше ничего не видим, не умеем, Чистых слушаемся. А они – вольные птицы.
– Ничего. Скоро поймаем эту вольную птицу. И в клетку!
Кальмар не стал говорить, что у него на беглеца есть свои планы…
Нагнали они его совсем недалеко от бухты, где стояли подводная лодка и баржа, больше похожая на плавучий поселок. Кто-то – кажется, это был Витька Бамбук из второй группы – заметил свежие следы на илистом берегу ручейка, а потом и разглядел вдалеке фигурку беглеца за секунду до того, как она исчезла на гребне каменистого кряжа, поросшего низкими кривыми сосенками.
Кальмар тоже видел Нолея – уже в конце этого же дня. Солнце как раз коснулось краем горизонта, когда беглец пересек равнинный участок, поросший мхом и низкой травой, и нырнул в лес.
– Вижу его! Вижу! – заорал Кальмар и кинулся напрямик, забыв о товарищах. Почти сразу он увяз в болоте. Пока друзья вытаскивали его, он успел изрядно нахлебаться гнилой воды. Это немного привело Кальмара в чувство, и он, переобуваясь, взялся расспрашивать мичмана о том, зачем им нужен Нолей.
– Он покажет дорогу к своему племени, – терпеливо объяснял Теребко. – Тут болота кругом, да и вообще местность сложная. Сами мы их можем не найти. А если и найдем, то, скорей всего, прежде себя обнаружим. Чистые же хотят, чтобы наше появление было внезапным.
– Зачем вообще Чистым понадобились дикие зары?
– Это не нашего ума дело.
– И все же?
– По слухам, они ищут лекарство.
– Да ну? А я слышал, будто лекарство надо искать в каком-то Готланде.
Теребко удивленно покосился на Кальмара:
– Ну… – Мичман замялся, не зная, можно ли вообще сейчас говорить об этом. – На Готланде есть несколько наших людей… Но там всё очень сложно…
– Понятно, – сказал Кальмар.
Да плевать ему было на лекарство! Не верил он, что оно вообще когда-либо существовало. Весь этот разговор Кальмар завел от скуки. Да еще ради того, чтобы оценить, как отреагирует большое начальство, когда в скором времени узнает, что один из заров – сам Кальмар – выпустил Нолею кишки, привязал их к дереву да заставил бегать кругами, наматывая кровавые потроха на ствол.
Он ухмыльнулся, представив такую картину.
– Где ты его видел? – спросил Теребко, и Кальмар не сразу понял, что мичман спрашивает его о беглеце.
– Да вон там. – Он махнул рукой. – В лес он забежал.
– Говорю же, не уйти ему от нас! – сказал Теребко и сплюнул на землю.
– Точно, – подтвердил Кальмар, думая о своем.
Потом они бежали всю ночь, чуя, что беглец совсем рядом: то след на пути попадался, то сломанная веточка, то взмученная лужа. Быстро двигаться не получалось – слишком темно было. Но и Нолей, похоже, уже устал, и расстояние между ним и преследователями постепенно сокращалось. Он, похоже, давно почуял облаву. Привалов больше не делал, огня не разводил.
В редком лесу мичман Теребко подвернул ногу. После этого он и стал отставать.
К тому моменту три команды уже успели объединиться. Они прочесывали местность, развернувшись цепью. Теребко был слабым звеном, поэтому его поставили на левый край, а Кальмару велели за ним приглядывать.
– Давай, Семёныч, давай! – покрикивал тот, оглядываясь через плечо. – Одни с тобой скоро останемся.
Беглец был совсем рядом. Кальмар был уверен, что остановись они все дружно на минуту, и можно будет слышать треск веток и шумное дыхание загнанного Нолея.
