Книга Три желания женщины-мечты - Дарья Донцова

— Слушаю, — слегка настороженно произнес Зарецкий.

— У вас много друзей повсюду, сделайте так, чтобы смерть Кати не стала главной новостью в прессе, — озвучила свою просьбу старуха.

Издатель попытался спрятаться в кусты.

— Ну, это нелегко…

Губы Елизаветы Гавриловны скривила гримаса.

— Очень мне шума не хочется, толпы корреспондентов вокруг дома, воплей газетчиков, программ по местному телевидению. Моя семья живет честно, а сейчас откроется шлюз для разного дерьма. Начальник полиции думает, что Екатерина у его дочери мужа отнять хотела, расстарается, будет про Николаевых гадости репортерам врать. А те набрешут, что Катю убили, вспомнят, как Алку из института выгнали, напридумывают, чего и не было. Хотя нет, сам Баков молчать будет, велит подчиненным языком молоть. Я любые деньги заплачу, лишь бы в нашу семью комья грязи не швыряли. Никто Катю не убивал, посторонних в доме не было. Кроме Виолы, конечно.

Я подпрыгнула.

— Намекаете, что я имею отношение к смерти вашей внучки?

— Я-то прекрасно знаю, что ты ни при чем, но репортеры костер разожгут, и тебе тоже достанется, — продолжала старуха. — Прямо вижу заголовки: «Арина Виолова последней видела умершую», «Смерть в доме Николаевой. Причастна ли к убийству писательница?», «Автор детективов зарезала дочь хозяйки пансиона?»… Шум не нужен ни мне, ни вам обоим. Иван Николаевич, заткни борзописцев, очень прошу. У тебя полно знакомых в верхах, пусть велят Бакову объявить смерть Кати естественной и живо закрыть дело. Расследование по реноме нашей семьи больно ударит. У Николаевых безупречная репутация, но ведь любой факт можно так исказить…

Старуха говорила и говорила, а я не верила своим ушам. Елизавета Гавриловна не горит желанием узнать, почему умерла ее внучка? Ну да, скорей всего смерть Кати не криминальная. Окна в ее спальне были закрыты, в доме из посторонних находилась только я. Но ведь можно ночью тайком кого-то впустить в особняк… Надо же понять, по какой причине молодая, с виду здоровая девушка неожиданно ушла из жизни. Если у нее и впрямь был женатый любовник, то его супруга вполне могла навредить разлучнице.

Елизавета Гавриловна неожиданно замолчала и посмотрела на нас с Зарецким.

— Жарко мне стало… Выйдите, пожалуйста, ненадолго, я переоденусь.

Мы с Иваном молча покинули комнату.

— Весьма необычная старуха — сохраняет полнейшее спокойствие, — тихо сказала я. — Увидев внучку на полу, не впала в истерику, не кинулась к телу, сразу поняла, что девушке не помочь. Уникальное самообладание! И как она сообразила, что Катя мертва? Ведь смотрела на нее издали.

Иван Николаевич прислонился к стене.

— Муж Елизаветы был следователем, занимался особо тяжкими преступлениями, супруга стала медэкспертом. Когда муж умер, она ушла работать в больницу. Николаева много лет на пенсии, но «автопилот» до сих пор включается. Опыт-то у нее какой. Годы работы из памяти не выкинешь.

— Фамилия дамы Комани, — поправила я. — Ты про нее раньше упоминал, и в музее я видела стенд с названием «Лиза Комани. Героиня нашего города». Николаевой стала ее дочь Нина, когда вышла замуж за Геннадия Петровича.

— Комани девичья фамилия старухи, — уточнил Зарецкий, — Елизавета вышла замуж за Анатолия Сергеевича Николаева. Ох, давно это было… Меня Васькин в музей затащил, и я внимание на дату ее свадьбы обратил — двадцать седьмое февраля тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. А у меня мама двадцать седьмого февраля родилась в тридцать пятом году. Она всегда говорила: «Хорошо, что день рождения не двадцать девятого, а то бы я раз в четыре года подарки получала». Помнится, я на стенд глянул, дату бракосочетания Николаевых увидел и подумал: «Число, как у мамы, а год ее перевертыш: пятьдесят три — тридцать пять». Вот и запомнил. Муж Нины оказался ее однофамильцем, при регистрации ей не потребовалось менять паспорт.

Издалека донесся мужской голос:

— Нам тут налево?

— Баков приперся, — с этими словами в коридор выскочила Елизавета Гавриловна и, прежде чем мы с Иваном Николаевичем отреагировали, понеслась дальше.

Я сообразила, что старуха может затеять скандал, кинулась за ней и схватила за руку.

— Елизавета Гавриловна, не нервничайте.

— Я спокойна как удав, — ровным голосом ответила дама и повернулась к краснолицему толстяку в мятых брюках и рубашке с коротким рукавом.

— Здравствуй, Семен.

— Добрый день, Елизавета Гавриловна, — отозвался Баков. — Хотя нет, день совсем недобрый. Примите мои соболезнования по поводу утраты, скорблю вместе с вами.

— Странно от тебя сие слышать, — отрезала старуха.

Семен Егорович сделал вид, будто не услышал ее.

— Мы тут с парнями осмотримся, вам лучше пока полежать или в столовую спуститься. Понимаю, горе у семьи, но нам нужно со всеми потолковать.

Елизавета Гавриловна исподлобья посмотрела на полицейского.

— Нет, Семен, ты сейчас же отсюда уедешь.

— Извините, это невозможно, — возразил Баков, — в доме совершено убийство.

— С чего ты взял? Может, Катя упала, головой о кровать ударилась и умерла? — вкрадчиво поинтересовалась бабушка. — Или у нее с сердцем плохо стало, а? По какой причине про преступление запел? В комнату еще не заходил, тела не видел, а вывод сделал. У тебя уже и версия есть? Подозреваешь кого?

Баков стиснул зубы, вынул мобильный и вежливо ответил:

— Просто я повторил то, что по телефону услышал. Вот…

Семен Егорович нажал на экран, по коридору полетел задыхающийся мужской голос: «Скорей… скорей приезжайте! Катю зарезали… насмерть…»