Наконец рассвело, и, поднявшись, мы размяли затекшие суставы и доели все, что осталось от наших запасов.
Я не буду пересказывать трудности, с которыми мы столкнулись, прежде чем достичь долины. Будет достаточно сказать, что после великого труда и великих опасностей мы оба – не переломав руки и ноги – пребывали в этой великолепной долине, которая пять дней назад так внезапно явилась перед моим взором.
Глава 10
Тайпи или Гаппар? Что нас ждет – страшная смерть от рук свирепых каннибалов или помощь доброго племени? Было уже слишком поздно обсуждать этот вопрос.
Часть долины, в которой мы очутились, казалась совсем необитаемой. Почти непроходимые заросли тянулись во все стороны. Мы были удивлены, не встретив открытой земли, и стали искать проход в зарослях, опасаясь в любой момент получить в грудь копье дикаря. Наконец товарищ обратил мое внимание на узкий просвет в листве. Мы расширили его с помощью ножей, и вскоре перед нами предстал относительно свободный проход, в дальнем конце которого мы увидели ряд деревьев, называемых хлебными, плоды которых очень вкусны. Я заковылял к ним, и Тоби рванул вперед, как борзая. Он быстро очистил несколько, но, к нашему огорчению, они оказались наполовину исклеваны птицами. Тем не менее мы быстро расправились с ними, и даже амброзия не показалась бы нам такой вкусной.
Мы раздумывали, куда направиться, и наконец решили углубиться в рощу. Мы немного продвинулись вперед, я нашел на опушке тонкий побег хлебного дерева, зеленый, со свежесодранной корой. Я молча протянул его Тоби – как неопровержимое доказательство непосредственной близости дикарей.
Немного дальше лежала целая связка таких побегов, перевязанная полоской коры. Была ли она брошена туземцем, бросившимся сообщить о нас своему племени? И что это за племя? Тайпи или Гаппар? Отступать было поздно, и мы снова двинулись в путь. Тоби шел впереди, внимательно вглядываясь в чащу, и вдруг отскочил, словно ужаленный. Опустившись на колено, он поманил меня рукой. Я быстро подошел к нему и, раздвинув листья, увидел две фигуры, частично скрытые густой листвой; они стояли, тесно прижавшись друг к другу, не двигаясь. Должно быть, они заметили нас и ушли вглубь леса, чтобы не столкнуться с нами.
Я решился сразу. Бросив палку и разорвав пакет с вещами, которые мы принесли с корабля, я развернул ткань и, держа ее в одной руке, другой сорвал ветку с куста и велел Тоби следовать моему примеру. Я продрался сквозь заросли, размахивая веткой в знак мира.
Это были юноша и девушка, стройные, изящные и совершенно обнаженные, на них был только пояс, сплетенный из коры, с которого спадали листья хлебного дерева. Рука юноши обвила шею девушки, а в другой руке он держал ее руку; они стояли рядом, склонив головы и прислушиваясь к нашим шагам.
По мере нашего приближения их тревога очевидно усилилась. Опасаясь, что они убегут, я остановился и жестом предложил им принять подарок. Затем я произнес несколько слов на их языке, с которым я был знаком, не надеясь, впрочем, что они поймут меня, но чтобы показать, что мы не свалились с облаков. Это, казалось, придало им уверенности, поэтому я подошел ближе, держа ткань в одной руке, а ветку в другой. Они медленно отступали. Но все же я смог приблизиться к ним настолько, чтобы набросить ткань им на плечи, давая понять, что она теперь принадлежит им, и жестами показывая, что мы относимся к ним с уважением.
Испуганная пара теперь стояла неподвижно, а мы пытались объяснить, чего хотим. Тоби проделал целый ряд пантомимических иллюстраций – открывал рот от уха до уха, показывал пальцем в горло, скрежеща зубами и закатывая глаза. Думаю, бедняги приняли нас за белых каннибалов, которые собирались ими пообедать. Когда наконец они поняли нас, то не выказали ни малейшего желания нам помочь. Но вдруг полил ливень, и мы жестами попросили их отвести нас в какое-нибудь укрытие. Они согласились выполнить эту просьбу, но ничто не могло победить их опасений; идя впереди, юноша и девушка постоянно оборачивались и наблюдали за каждым нашим движением.
– Тайпи или гаппары, Тоби? – спросил я, пока мы шли за ними.
– Конечно, гаппары, – ответил он уверенным тоном, стараясь скрыть свои сомнения.
– Скоро узнаем! – воскликнул я.
Я вышел к туземцам и, произнося оба эти имени вопросительно и указывая на долину, пытался прийти к ответу. Они повторяли за мной слова снова и снова, но без выражения, так что я был в полной растерянности и не мог понять их.
Тогда я поставил рядом в форме вопроса два слова: «гаппар» и «мотарки», что означает «хорошо». Островитяне обменялись многозначительными взглядами и не выразили удивления; но когда я повторил вопрос, они, посовещавшись, к великой радости Тоби, ответили утвердительно. Тоби был теперь в восторге, особенно когда молодые дикари повторили ответ с большей энергией, как будто желая внушить нам, что среди гаппаров мы можем чувствовать себя в абсолютной безопасности.
Хотя у меня оставались некоторые сомнения, я притворился, что разделяю радость Тоби, а мой товарищ разразился пантомимическими выражениями отвращения к тайпи и безмерной любви к долине, в которой мы были. Наши проводники тревожно поглядывали друг на друга, как будто наше поведение приводило их в недоумение.
Они поспешили вперед, и мы последовали за ними. Вдруг они издали странный крик, и в следующее мгновение им ответили из рощи, мимо которой мы проходили. Мы вступили на открытое пространство и заметили длинную низкую хижину, а перед ней – нескольких молодых девушек. Увидев нас, они с диким криком бросились в заросли, как испуганные телята. Через несколько мгновений вся долина огласилась криками, к нам со всех сторон бежали туземцы.
Даже если бы на их территорию пришел враг, они не могли бы проявить большее волнение. Вскоре мы были окружены плотным кольцом дикарей, которые, горячо желая взглянуть на нас, мешали нам двигаться дальше; окружили и наших проводников, которые с удивительной словоохотливостью описывали обстоятельства встречи с нами. Все вызывало у островитян изумление, и они рассматривали нас с любопытством.
Наконец мы добрались до большой бамбуковой хижины, и нам показали знаками, что мы можем войти. Мы, измученные, опустились на циновки, лежавшие на полу. Хижина была полна людей, а те, кто не мог войти, смотрели на нас через откинутую тростниковую завесу.
Уже наступил вечер, и в тусклом свете мы могли хорошо различить лица дикарей, собравшихся вокруг нас. Их глаза поблескивали любопытством и удивлением. Обнаженные мускулистые воины, тела которых были покрыты татуировками… Стройные фигуры девушек… Мы интересовали их – они бурно жестикулировали, кричали и танцевали, дав волю своему природному темпераменту, и почти совсем запугали нас.
Недалеко от нас сидели на корточках восемь или десять благородной наружности мужчин. Впоследствии оказалось, что они – вожди. Они вели себя сдержаннее остальных и взирали на нас внимательно и сурово.
Один из них, оказавшийся самым высоким по рангу, стал прямо передо мной, глядя на меня в упор, не говоря ни слова и с жестким выражением лица. Никогда раньше никто не смотрел на меня таким странным и пристальным взглядом. Казалось, он читал мои мысли.
