— И что же натворило сокровище Лейни? — с любопытством спросил Джордж, и на его лице появилась злорадная улыбка, адресованная сестре.
— Он не мое сокровище! — возмутилась Илейн, но от дальнейших замечаний воздержалась. В конце концов, ей тоже хотелось знать, какой скандал был связан с Уильямом Мартином.
— Что ж, точно я ничего не знаю. Чесфилды отделались намеками. В любом случае Фредерик Мартин — очень влиятельный лендлорд, тут Лейни права. Впрочем, наследовать Уильяму нечего, он младший сын. Кроме того, он — паршивая овца в семье. Он симпатизировал Ирландской земельной лиге…
— Это скорее свидетельствует в пользу парня, — заметил Рубен. — То, что творят англичане в Ирландии, — настоящее преступление. Как можно позволить половине населения вымереть от голода, когда сам сидишь с полными закромами? Арендаторы работают, голодая, а лендлорды тем временем жиреют. Это ведь хорошо, что молодой человек встал на защиту крестьян!
Илейн просияла.
Но ее мать выглядела скорее встревоженной.
— Я согласна с тобой, Рубен, но если это не перерастает в террористическую деятельность, — заметила она. — А именно на это намекала леди Чесфилд. Судя по всему, Уильям Мартин был замешан в покушении.
Рубен нахмурился.
— Когда же? Насколько я знаю, последние крупные восстания в Дублине происходили в 1867 году. А о единичных акциях фениев[4]или других подобных организаций в «Таймс» ничего не писали. — Рубен получал английские газеты обычно с опозданием на несколько недель, однако внимательно прочитывал их.
Флёретта пожала плечами.
— Вероятно, его удалось достаточно рано предотвратить. Или оно только планировалось, откуда мне знать. Ведь этот Уильям не сидит в тюрьме, а ходит здесь в открытую, под своим настоящим именем, ухаживает за нашей дочерью. Ах да, в этом деле всплывало еще одно имя. Речь шла о Джоне Морли…
Рубен улыбнулся.
— Тогда это точно ошибка. Джон Морли Блэкберн является первым секретарем Ирландии и живет в Дублине. Он поддерживает гомруль. А это значит, что он на стороне ирландцев. Убивать его было бы совсем не в интересах Земельной лиги.
Флёретта начала накладывать в тарелки.
— Говорю же, Чесфилды выражались не очень ясно, — сказала она. — Вполне может быть, что в этом деле нет ничего такого. Понятно одно: Уильям Мартин сейчас здесь, а не в своей любимой Ирландии. Странно для патриота. Если они уезжают по своей воле, то в крайнем случае в Америку, где встречаются со своими единомышленниками. Появление ирландского активиста на золотых приисках Квинстауна кажется мне весьма необычным.
— Но ведь ничего плохого в этом нет! — возмутилась Илейн. — Может быть, он хочет найти золото, выкупить у отца землю и…
— Вполне вероятно, — заявил Джорджи. — А почему бы ему не выкупить у королевы всю Ирландию?
— В любом случае стоит присмотреться к этому молодому человеку, — закончил тему Рубен О’Киф. — Если он действительно хочет пойти с тобой прогуляться, — он подмигнул Илейн, у которой от подобной перспективы захватило дух, — и скажет тебе о своем намерении, как мне нашептала одна пташка, то можешь пригласить его на ужин. Теперь о тебе, Джорджи. Что это я сегодня услышал от мисс Карпентер о твоей работе по математике?
Пока ее брат изворачивался, пытаясь выражаться как можно туманнее, Илейн практически не могла есть от волнения. Уильям Мартин интересуется ею! Хочет пойти с ней гулять! Может быть, даже и на танцы когда-нибудь! Или для начала в церковь. Да, это было бы великолепно! Всякий увидел бы, что за ней, Илейн О’Киф, ухаживают, как за леди, что она единственная, кому удалось заинтересовать забредшего в Квинстаун британского джентльмена. Остальные просто лопнут от зависти! И первой — ее кузина. Эта Кура-маро-тини, о которой все только и говорят, что она невероятно красива. И визит которой в Квинстаун окружает мрачная тайна, наверняка имеющая какое-то отношение к мужчине! А какие еще могут быть мрачные тайны? Илейн не могла дождаться, когда Уильям пригласит ее. Интересно, куда они пойдут гулять?
Наконец Илейн отправилась на прогулку с Уильямом — после того, как он, следуя правилам хорошего тона, спросил ее, нет ли у нее желания показать ему Квинстаун. Конечно, Илейн задавалась вопросом, зачем ему нужна экскурсия, ведь Квинстаун все еще состоял практически из одной только Мейн-стрит, а парикмахерские, кузницы, почтамт и городской магазин в особых пояснениях не нуждались. Самым интересным зданием был, пожалуй, отель Дафны, но это заведение Илейн и Уильям, разумеется, обойдут десятой дорогой. Немного поразмыслив, Илейн приняла решение рассмотреть понятие «город» несколько шире и повести свой предмет увлечения к озеру.
— Вакатипу огромно, несмотря на то, что из-за окружающих его гор кажется не таким уж большим, — рассказывала она по дороге. — Однако на самом деле его площадь насчитывает сто пятьдесят квадратных миль. И оно постоянно меняется. Поднимается и убывает вода. Маори говорят, что это из-за сердцебиения великана, который спит на дне озера. Но это, конечно же, всего лишь легенда. Видите ли, у маори много подобных сказок.
Уильям улыбнулся.
— Моя страна тоже богата историями. О феях и морских львах, которые в полнолуние принимают человеческий облик…
Илейн энергично закивала.
— Да, я знаю. У меня есть книга ирландских сказок. И лошадь свою я назвала в честь одной из фей. Баньши. Хотите, я вас как-нибудь познакомлю с Баньши? Она настоящий коб! Моя другая бабушка привезла предков Баньши из Уэльса…
Уильям делал вид, будто внимательно слушает, однако лошади его особенно не интересовали. Баньши была бы ему безразлична даже в том случае, если бы Гвинейра Уорден привезла ее предков из Коннемары. Гораздо важнее казалось ему то обстоятельство, что вечером после прогулки он познакомится с родителями Илейн, Рубеном и Флёреттой О’Киф. Конечно, он уже видел обоих и даже перекинулся парой слов. В конце концов, он все покупки делал в их магазине. Но сейчас его пригласили на ужин, так что завяжутся личные отношения. А это, судя по всему, было совершенно необходимо. Ведь сегодня утром Джоуи объявил ему, что их сотрудничество прекращается. Если в первые дни старый старатель проявлял терпение, то постепенно «слабая хватка» Уильяма начала действовать ему на нервы. А Уильяму казалось совершенно нормальным не торопиться после первых ударных дней. Нужно ведь дать телу оправиться от крепатуры. Да и время есть. По крайней мере Уильям никуда не спешил. А Джоуи дал ему понять, что каждый день без найденного золота — напрасно потраченный день. Причем он мечтал не о слитках размером с сурка, а о золотых крупицах, которые обеспечили бы ему виски и ежедневную порцию рагу или баранины у костра в лагере.
— С таким избалованным парнем, как ты, ничего путного не получится! — бросил он в лицо Уильяму.
