— Ты взяла у них еще что-то? — мягко спросила я.
Она отрицательно покачала головой, но я все же осмотрела комнату, после чего перестелила постель.
— Давай залезай. Поговорим об этом утром.
Она яростно замотала головой.
— Парк, — потребовала она. — Хочу в парк. Ты сказала.
— Сейчас середина ночи, Джоди. Пойдем в парк завтра. Никто не гуляет по парку в темноте. Он закрыт.
— Открой!
— Не могу, у меня нет ключа… — До меня стала доходить абсурдность этого разговора. — Джоди, марш в постель и спи, пока ты не перебудила весь дом.
— Нет! Не хочу! — Она рванулась к двери.
Я слегка удержала ее за пояс и мягко развернула к себе:
— Ты же умница, ложись в постель, и я расскажу тебе сказку. А утром пойдем в парк. Когда будет светло.
Она сначала попыталась вырваться, но потом дернулась обратно к кровати и улеглась. Я натянула одеяло ей до самого носа и смотрела на маленькую головку на подушке. Светлые волосы падали на лицо. Присев рядом, я гладила Джоди по лбу до тех пор, пока черты ее лица не смягчились…
— Джоди, у тебя, наверное, очень плохо на душе, если ты решилась порезать себя. Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Но ее глаза уже закрывались под тяжестью сна.
— Сказку, — пролепетала она. — Ты паасенка.
— Хорошо. — Продолжая поглаживать ее лоб, я начала рассказывать «Три поросенка» — сказку, которую знала наизусть. Глаза девочки закрылись, и она засопела. Я поцеловала ее в щеку, тихо вышла из комнаты и прикрыла дверь.
В пять часов меня разбудил страшный грохот. Я влезла в халат и тапки… и бросилась в комнату Джоди, плохо соображая оттого, что не выспалась. Я торопливо постучала и вопит:
— Джоди! Что ты делаешь?
Она уже встала и оделась. У нее в руках был футбольный мяч, а содержимое полок валялось на полу.
— Убери это, — сердито сказала я. — Ты не будешь играть здесь в мяч.
— Буду. — Защищая мяч, она крепко прижала его к груди.
Я подошла, чтобы забрать его, но Джоди только сильнее сжала руки. Я разозлилась на себя: должна же я понимать, что такой шаг только усилит оборону с ее стороны! Надо было менять тактику…
— Ладно, Джоди. Ты сейчас положишь мяч и вернешься в кровать. Если не сможешь заснуть, тихонько сиди, разглядывай книжки. Я скажу, когда пора вставать.
Ответа я не ждала, сразу вышла и закрыла дверь. Может быть, она, не имея возможности раздувать конфликт дальше, и сделает, как я велела. Я подождала, прислушиваясь. Комната погрузилась в тишину, а я вернулась к себе и улеглась под одеяло. Спустя пять минут послышалось, как открылась одна дверь, потом другая. В одной ночной рубашке я выбежала из спальни и увидела, что была открыта дверь в комнату Эдриана. Подбежав, я увидела, как Джоди пытается забраться к сыну в постель.
— Джоди, слезь, — закричала я. — Сюда нельзя!
Я стянула ее с кровати. Она была крупной и неподатливой — ноша практически неподъемная. Эдриан вздохнул и отвернулся. Я взяла ее под мышки и вынесла из комнаты. Она спрыгнула на пол, скрестила руки и скорчила гримасу. Вздохнув, я присела рядом с ней на колени:
— Джоди, ты не можешь оставаться здесь, солнышко. Возвращайся в свою комнату, и мы включим тебе телевизор. Все еще спят.
Она раздумывала над этим с минуту, потом встала на четвереньки и уползла к себе, громко стуча по половицам. Я проследила за ней, довольная, что хотя бы здесь удалось добиться согласия. Она села на полу в своей комнате, скрестила ноги и в ожидании уставилась на пустой экран. Я включила телевизор и пощелкала пультом. Даже для детских передач было слишком рано, но вот футбол ее вроде заинтересовал.
— Не включай громко звук, — прошептала я, — чтобы никого не разбудить.
Я укутала ее в одеяло, потом вернулась к себе за халатом и тапочками, спустилась вниз и включила отопление. Возвращаться спать не имело смысла. Заснуть я уже не смогу — моя голова гудела и раскалывалась от всего того, что произошло. Я приготовила кофе и пошла в гостиную. Комната Джоди была прямо наверху, и там было тихо. Я села на диван, откинула голову на подушки и сделала глоток. Внезапно покой был нарушен громким глухим мужским голосом. Я напряглась: шум мог переполошить всех домашних. Я вернулась в комнату Джоди и выключила телевизор.
— Это мое, — взвизгнула она и бросилась на меня, готовая вцепиться мне в лицо. — Хочу телевизор! Уходи! Уходи к черту из моей комнаты!
Я схватила ее за плечи и постаралась удержать на расстоянии вытянутых рук:
— Джоди, успокойся и послушай. Я просила тебя сделать звук тише. Все снят, и ты разбудить их таким шумом. Когда ты успокоишься, мы снова его включим. Ясно?
Она посмотрела мне в глаза:
— Хочу телевизор.
— Знаю, но криками и руганью ты его не получишь… — Я слишком устала, чтобы читать нотации. — Теперь присядь. Я включу телевизор, но убавим звук.
Она снова села на полу скрестив ноги, и я включила телевизор. Пульт я положила в карман халата и вернулась в гостиную. Я села и зевнула. Наступало ясное весеннее утро. Первая ночь была позади.
ГЛАВА б
Очень трудный ребенок
— Ты не должна биться, пинаться, кусаться и лягаться, — сказала я уже в третий раз за утро. — Не трогай ни Люси, ни Полу, ни меня — никого. Ты делаешь людям больно. Это плохо. Ты понимаешь? Тебе понятно?
Она ничего не ответила. Было около половины двенадцатого, суббота — следующий день после приезда Джоди, и девочки спустились вниз после долгого выходного сна. Джоди поприветствовала Люси пинком.
— Не хочу снова повторять тебе, Джоди. Я ведь все попятно объяснила.
Она скорчила мину и выскочила из комнаты.
— Прости, Люси, — сказала я.
Она кивнула. Мы все понимали, что с агрессивным поведением Джоди ничего не поделаешь, разве что нужно постоянно твердить: это плохо, так поступать нехорошо. В следующую секунду Джоди стремглав влетела в комнату и сжала кулаки:
— Они! Я вас всех побью до смерти! Вон! Ненавижу вас!
Ее глаза сверкнули. Она попыталась ударить на этот раз Полу, но та ловко увернулась. Я метнулась к ней и чуть не получила удар, уже предназначавшийся мне.
— Джоди, — я старалась говорить спокойно, — Джоди, прекрати и подойди сюда.
Она закричала, потом бросилась на колени и начала яростно себя лупить… Джоди колотила себя по голове кулаками — было видно, что она старается причинить себе боль. Я нагнулась и, перехватив ее руки, скрестила их перед ней. Она продолжала кричать и сучить ногами, но без рук она не могла ничего сделать ни себе, ни мне. Я обхватила ее плотнее, так, чтобы ее спина оказалась на моей груди. Вопли достигли своего апогея, она била ногами изо всех сил, но постепенно затихла. Я терпеливо ждала, когда она успокоится, потом немного ослабила хватку.
