Книга Валерий - Линор Горалик

Когда я выбежал из подъезда, Нолик уже завел машину, и мы поехали очень быстро. Я сказал Нолику: «Спасибо», а он сказал: «Не за что». Тогда я спросил его, бил ли я его, когда был обыкновенным, и Нолик сказал: «Нет». Потом я спросил, бил ли я его после того, как случилось то, что случилось. Нолик помолчал и опять сказал: «Нет». Я был рад, что стал тогда хорошим человеком так быстро. Я сказал Нолику спасибо и сказал, что я его люблю, а он сказал, что мы уже приехали, и спросил, могу ли я сам дойти до квартиры. Я сказал, что да, я хожу сам за хлебом, селедкой, сыром, маслом, колбасой, мясом, рыбой, помидорами, арбузом, конфетами, вареньем, не в стекле. Нолик сказал, что я молодец. Я сказал, что я буду стараться. Нолик сказал: «Давай, иди, Третий вариант», но я понял, что он шутит. Я не всегда понимаю шутки, но я знаю Нолика и понимаю его шутки, или, по крайней мере, так мне кажется. Я очень хотел обнять Нолика, но в машине было очень тесно, а кроме того, я очень сильный, поэтому мне можно было обнимать только маму и кота, а теперь, когда мама умерла, мне можно было обнимать только кота.

Кот вышел мне навстречу в прихожую, от голода он уже так орал, что соседи справа стучали по батарее, они, наверное, уже целый час стучали. Я взял и обнял кота, и от этого мне снова ужасно захотелось кричать. Я знал, что мне придется дать себе за это пять или шесть красных карточек, потому что соседям станет еще хуже, но ничего не мог с собой поделать: я все кричал и кричал и кричал, а у меня в груди было все больно и больно и больно. Я даже забыл про кота. Я только тогда про него вспомнил, когда уже совсем устал кричать. Соседи почему-то перестали колотить по батарее, и даже кот совсем затих. Я даже испугался, что случайно задушил кота, пока кричал, но кот был в порядке, только очень мятый. Я опустил его на пол, он постоял немного, пошатался и побежал к миске. Я налил ему воды и насыпал так много корма, что он пересыпался из миски, но я решил, что пускай. Себе я достал из холодильника хлеб, селедку, сыр, масло и варенье, сделал чай и поужинал, а потом опять убрал все в холодильник, кроме банки из-под селедки, которая стала пустой, и я ее выкинул. Кот все ел и ел и пил воду, а потом опять ел. Я понял, что теперь мне надо самому мыть посуду и помыл посуду. Я так устал, что помыл ее просто рукой, я решил, что мыть посуду мылом и мочалкой я научусь завтра. Еще я записал в блокнот на холодильнике, что надо купить селедку. Про свежий хлеб я и так помнил, это всегда была моя обязанность. Я подумал, что за мытье посуды надо дать себе зеленую карточку, а за мытье посуды без мыла – красную, так что можно было не давать себе никаких карточек.

Я лег в кровать и сказал себе ничего не ждать, а засыпать сразу. Мне захотелось кричать, но уже не так сильно, как прошлой ночью, и я сдержал себя, чтобы не будить соседей. Потом мне показалось, что я все-таки кричу, но выяснилось, что кричу не я, а кот. Я заснул, а кот меня разбудил. Я пошел на крик и увидел, что кот лежит на маминой кровати и кричит, – не орет, а кричит, совсем как я. Никогда не слышал, чтобы он так кричал, совсем как я. Я стал его успокаивать, но он все кричал и кричал. Я попробовал забрать его к себе в комнату и положить его спать с собой, хотя обычно я не разрешаю ему спать в своей кровати, потому что это невоспитанно, – но кот так вцепился в мамин матрас, что я не мог его оторвать, хотя я очень сильный. Я стал говорить коту: «Синее, синее, синее!» – но он все кричал и кричал, я стал говорить ему: «Синее, синее, синее!» – еще громче, но он все кричал и кричал, совсем как я, и тогда я все-таки отодрал его от матраса, надел ботинки и пешком пошел с котом к тете Нонне. Я очень устал и шел очень медленно, но все-таки я пришел и поднялся по лестнице. Мне открыла дверь Лена, она была в халате и сонная, и кажется, испугалась, но я вежливо сказал, что не хочу ни кофе, ни чаю, ни есть, и что я зашел всего на секундочку. Я понес кота в ту комнату, в которой Нолик спал, когда был маленький, но в стене не было никакой красной кнопки. Я стоял и смотрел на пустую стену и ничего не понимал, но вдруг понял, что рабочие успели заклеить ее обоями. Я дико испугался и стал спрашивать, отключили они кнопку или нет, но тетя Нонна ничего не понимала, а Лена кричала на Нолика. Тогда я быстро содрал обои там, где была кнопка. Она оказалась на месте, и ее явно никто не трогал, ее просто заклеили, и теперь ее как бы опять не было, как не было, пока я не ободрал обои в первый раз. Я поднес кота к кнопке под причитания тети Нонны и нажал на кнопку его лапой. Кот попробовал вырваться, но я очень крепко держал и лапу, и кота. Я сказал коту, что сейчас он видит воспоминание про то, какой он был до того, как я занялся его воспитанием и стал делать его хорошим котом. Я сказал ему, что он ненормальный и невменяемый сумасшедший амбал, но что он очень старается и он уже гораздо лучше, чем раньше. И сказал, что теперь, когда мама умерла, я отвечаю и за него, и за себя, и что он должен начать стараться гораздо сильнее, потому что мне придется мыть посуду с мылом и у меня не будет сил так много его воспитывать. Я сказал коту, что теперь мне придется выдавать ему красные и зеленые карточки за поведение, но его карточки будут считаться, как мои карточки, и что если он будет зарабатывать своим поведением красные карточки, то отдуваться за них придется мне. Еще я сказал, что всегда есть Третий Вариант, и чтобы кот не забывал об этом. Мой кот очень глупый, но я думаю, что он меня понял. Тогда я разрешил ему отпустить кнопку и вежливо спросил у всех, не может ли Нолик отвезти нас с котом домой на машине. Я очень устал и буду идти пешком очень долго, и это бы ничего, но кот как-то совсем притих, и я уже начинаю за него волноваться.