— Да, сэр, — откликнулась она, взяла блокнот и ручку и двинулась к вращающейся двери.
Лангтон вошел в комнату для допросов без четверти два. Анна уже была там и ждала его. Он держал в руке кофейник, завернутый в бумажную салфетку.
— Ее дружок только что приехал, — сообщил он и сел рядом с Анной. — Его зовут Марк Раулинз, и он студент Лондонского университета. Изучает бизнес.
Лангтон отпил несколько глотков кофе.
— А вы, если я не ошибаюсь, окончили Оксфорд?
— Да.
— Джек, наверное, был доволен.
— Да. Знаете, отец очень гордился, что я поступила в Оксфорд.
— Интересно, что бы он чувствовал сейчас? Как по-вашему?
— Простите, я не поняла?
— Но вы теперь работаете в небольшом заштатном полицейском участке, в отделе убийств, в деле почти сплошь фигурируют проститутки и…
Анна не успела придумать ответ, когда дверь открылась и на пороге показалась Джин с пакетом сандвичей с цыплятами.
— Ваш заказ, сэр, и без помидоров. А Марк Раулинз ждет в приемной.
— Он пришел один или с кем-нибудь?
— С отцом.
— Ладно, передайте его отцу, что я хочу видеть одного Марка. Нет, забудьте. Пусть приходит с кем хочет.
Джин закрыла дверь.
— Он подозреваемый? — полюбопытствовала Анна.
— Пока нет, — пояснил Лангтон и откусил сандвич.
«До чего же он быстро ест, словно спешит на поезд», — подумала Анна.
— Вы смотрите на меня, как будто знаете что-то неизвестное мне. Или не одобряете меня. Я угадал. Хоть раз?
Она вспыхнула.
— Извините. Я, наверное, переволновалась.
— Неужели? И причина только в этом?
Какое-то время они молчали. Он съел кусок сандвича.
— Я подслушала разговор суперинтенданта Хеджеса в буфете.
— Да и… — пробурчал он с набитым ртом.
— Он вас недолюбливает.
— Лучше расскажите мне что-нибудь новое.
— Он сказал, что не знает, как вам досталось это расследование, если бы не роман с начальницей. И еще сказал, что никакой связи между убийствами нет, — продолжила Анна. — А ваши рассуждения об этой связи — полная чушь.
Лангтон доел сандвич и вытер стол, подобрав несколько крошек.
— А вы как думаете?
— Не знаю, — нерешительно ответила Анна. — Мелисса была молода и красива. Из того, что я успела прочесть, очевидно одно — ваш убийца охотился за женщинами особого типа: потасканными, старыми и настолько нелюбимыми, что их даже не включали в списки бесследно пропавших. Ведь никто не докладывал об их исчезновении, и никто не потрудился их отыскать.
— Согласен, но мне было важно другое — у трех жертв колготки затянуты на шее одним и тем же узлом.
— Но на вскрытии… Я не помню, говорил ли Хенсон, что…
— Вы тогда выбежали в туалет, — выпалил Лангтон.
— Нет, я была с вами, когда он разрезал колготки и снял их с ее шеи.
Лангтон потер глаза.
— Прошлым вечером я зашел в судебно-медицинскую лабораторию и проверил эти гребаные колготки — их завязали на ее белой шейке в три кольца. Это один и тот же убийца.
— А лифчик? Он был завязан так же, как и у других жертв?
Анна почувствовала, что Лангтон ей солгал. Но прежде чем он смог ответить, в дверь постучали. Джин ввела Марка Раулинза и его отца. Лангтон преобразился на глазах у Анны. Естественный и расслабившийся, он пожал руки посетителям и пригласил их сесть.
— Спасибо, что согласились сюда прийти. Надеюсь, мы управимся достаточно быстро и безболезненно. — Он добродушно поглядел на свежее юношеское лицо Марка. На вид ему можно было дать шестнадцать, а не девятнадцать лет. — Для вас это, должно быть, настоящая пытка, да и все случившееся ужасно.
Отец Марка, седой и хорошо одетый, нервничал куда сильнее.
— Вы подозреваете моего сына? — отрывисто обратился он к Лангтону.
— Пока нет. Но, насколько нам известно, он последним видел живую Мелиссу. И любые вспомнившиеся ему подробности исключительно важны.
Анна с удивлением слушала допрос. Лангтону понадобилось время, чтобы успокоить взволнованного молодого человека, а потом он стал внимательно, пункт за пунктом, исследовать его показания. Когда Лангтон принялся допытываться, из-за чего же рассорилась молодая пара, Марк снова потерял самообладание. Казалось, что в эти минуты напряжение сгустилось в воздухе, как будто Лангтон давил не только на допрашиваемого, но и на общую атмосферу.
— Вы были бойфрендом Мелиссы целых восемнадцать месяцев, — нетерпеливо проговорил он, — и постоянно заявляли, как вы ее любите. Наверное, вы поймете, отчего я смутился, узнав, что вы ее так легко отпустили. Ведь было уже половина двенадцатого ночи, Марк.
Молодой человек то и дело поглядывал на прямую фигуру отца, однако мистер Раулинз-старший не проронил почти ни слова за время разговора.
— Я лишь подождал несколько минут и бросился вслед за нею. Но мне нужно было оплатить счет. А после я двинулся в том же направлении.
— В каком? — поинтересовался Лангтон.
— Она шла по Ковент-гарден, и я предположил, что она спустится в метро, но когда добрался до него, оно уже закрылось. Я не знал, пойдет ли она в направлении Лейчестер сквер или к Оксфорд Серкас, и вернулся на площадь снизу, по Флорал-стрит.
Лангтон развернул перед Марком карту улиц, чтобы отметить выбранный им маршрут. У парня затряслись руки, а на лбу выступили капли пота.
— У вас и Мелиссы была сексуальная близость?
Когда Лангтон повторил вопрос, Марк заплакал.
— Неужели вам так необходимо это выяснить? — негромко спросил его отец.
— Мне нужно знать, Марк, была ли у вас с Мелиссой сексуальная близость.
Марк покачал головой.
— Есть вероятный свидетель, и он заявил, что видел Мелиссу говорившей с кем-то сидевшим в машине. Мелисса из тех девушек, кто просит их подвезти? — продолжал Лангтон.
— Нет, она бы так никогда не поступила.
— У нее было много любовников?
Глаза молодого человека расширились от ужаса.
— Нет, нет. Нет!
— О чем же вы спорили в ту ночь, когда она ушла от вас?
Пальцы Марка до того крепко сжали авторучку, словно он собирался раздавить ее.
— Я пытаюсь понять, в каком она была состоянии, Марк, и ничего более.
— Я уже говорил вам. Она рассердилась. — Марк швырнул ручку, покатившуюся по столу, и заплакал. Его тело содрогалось в судорогах. Отец подошел к нему и начал успокаивать, крепко сжимая его руку.
