Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 22
Вот вам простейший тест на влюбленность: если, проведя четыре пять часов без вашей любовницы, вы начинаете по ней скучать, значит, вы не влюблены – иначе десяти минут разлуки хватило бы, чтобы ваша жизнь стала абсолютно невыносимой.
XXV Спасибо, Вольфганг
Изменять жене – само по себе не такое уж большое зло, если она об этом никогда не узнает. Я даже думаю, многие мужья сознательно ходят по грани, чтобы вновь почувствовать азарт, как в ту пору, когда они обольщали своих избранниц. В этом смысле адюльтер вполне может быть признанием в супружеской любви. Но может и не быть. Во всяком случае, боюсь, что мне нелегко будет впарить это Анне.
Мне вспоминается наш последний ужин наедине. Я предпочел бы вообще о нем не вспоминать, но вот вспоминается, и все тут. Говорят, плохие времена становятся хорошими воспоминаниями, – хотелось бы мне, чтобы это было так. Лично у меня они так и сидят в памяти под рубрикой «плохие времена», и хоть мало мальски затосковать по ним не получается. Я бы с удовольствием превратился в видеомагнитофон, чтобы в скоростном режиме стереть эти кадры, которые не дают мне покоя.
Анна осыпала меня упреками, потом сама себя корила за эти упреки, и от этого было еще хуже. Я объяснил ей, что во всем моя вина. Я пытался быть не тем, кто я есть, иначе почему бы я так коротко стриг волосы все три года нашей совместной жизни? До этого они были длинные, и вот теперь я их опять отрастил. Я – как Самсон: со стриженными волосами гроша ломаного не стоил! К тому же я ведь до сих пор не решился попросить ее руки, как полагается, у ее отца. Стало быть, наш брак недействителен. Она вежливо смеялась моему юмору. Мне было паршиво, а она грустно улыбалась, как будто с самого начала знала, что все закончится вот так, этим уютным ресторанчиком и белой скатертью со свечами, и что мы будем беседовать здесь как старые друзья. Мы даже не прослезились за столом. Можно навсегда покинуть женщину, изменить всем клятвам – и сидеть напротив нее, не устраивая из этого трагедии.
Под конец она сообщила, что уже нашла мне замену, кого то поизвестнее, постарше и подушевнее меня. Это была правда (я узнал позже, естественно, последним), она подцепила его у себя на работе. Такого оборота дела я не ожидал. Я наорал на нее.
– Молоденькая куколка, которая спит со старыми хренами, – гадость, и старый хрен, который спит с молоденькими, – такая же гадость. Ловко устроились!
– Я предпочитаю красивого и порядочного старика молодому пошлому невротику, – ответила она.
Не знаю, почему я воображал, будто Анна будет вечно лить слезы, как безутешная вдова. И не знаю, почему эта новость так меня разозлила. Вообще то нет, знаю почему. Я просто вдруг обнаружил, что у меня есть самолюбие. Ишь ты, пуп земли! Мнишь себя незаменимым, а тебя заменяют в два счета. Что я себе вообразил? Что она покончит с собой? Или зачахнет от горя? Пока я, желторотый пижон, уверенный в своей неотразимости, – конечно, какая женщина устоит перед таким шикарным плейбоем? – мечтал об Алисе, Анна, оказывается, тоже думала о другом и преспокойно наставляла мне рога, да еще постаралась, чтобы каждая собака об этом знала. Больно меня в тот вечер приложили. И поделом. Вернувшись домой, я услышал по радио Моцарта.
Всякая Красота вырождается в Уродство, удел Юности – Увядать, наша Жизнь – медленное Загнивание, мы Умираем каждый День. К счастью, у нас всегда остается Моцарт. Скольким людям Моцарт спас жизнь?
XXVI Очень сексуальная глава
Никуда не денешься, пора поговорить о главном, то есть о сексе. Крали моего круга в большинстве своем убеждены, что заниматься любовью – это лечь на спинку с болваном в смокинге, который поелозит сверху, в стельку пьяный, эякулирует в их недра, после чего отвалится и захрапит. Их половое воспитание осуществлялось в рамках снобских вечеринок, крутых частных клубов и дискотек Сен Тропе, в обществе самом что ни на есть для этого неподходящем – папенькиных сынков. Сексуальная проблема папенькиных сынков состоит в том, что они с пеленок привыкли все получать, ничегошеньки не давая. Дело даже не в эгоизме (ВСЕ мужчины эгоисты в постели), просто некому было им объяснить, что есть какая никакая разница между девушкой и «порше». (Когда помнешь девушку, папа не ругается.)
Это крайности, и Анна, слава богу, была не из их числа, но и особой склонности к этому делу не имела. Наше самое большое сексуальное буйство имело место в свадебном путешествии, в Гоа, когда мы накурились дурмана. Экзотично, эстетично, эротично, сперматично. Нам понадобился этот дым, чтобы раскрепоститься под муссонным ливнем. Но, чего там, этот апогей оказался обкуренным исключением: вообще то я был так влюблен в этом путешествии, что даже давал обыграть себя в пинг понг – кто меня знает, поймет, что я был далек от нормального состояния. Да, Анна, узнай сейчас, из этой книги: в наш медовый месяц я нарочно проигрывал тебе в пинг понг, о'кей?
Секс – большая лотерея: двое могут обожать это по отдельности и не словить кайфа вместе. Зря думают, что со временем все может измениться к лучшему – ничего не меняется. Это вопрос эпидермиса, иначе говоря, вопиющая несправедливость (как все, что имеет отношение к коже: расизм, морщины, угри…).
Вдобавок наша нежность только все усугубляла. В любви положение становится по настоящему тревожным, когда пара переходит от порнофильма к детскому лепету. Когда вместо: «сейчас я кончу тебе в рот, прошмандовка», мы говорим: «ути пути, лапочка, кисонька, малипуся моя, поцелуй меня скорей покрепче», – есть основания бить во все колокола. Заметно становится очень быстро: даже голоса ломаются за несколько месяцев совместной жизни. Мужественный мачо с зычным басом начинает сюсюкать, как младенец на коленях у мамочки. Роковая женщина с хрипотцой в голосе превращается в сиропную девочку, путающую мужа с котенком. Нашу любовь сгубили интонации.
И потом, есть этот мощнейший охладитель отношений, самое сильное из когда либо изобретенных снотворных под названием Супружеский Долг. День два не трахались – ничего страшного, не стоит упоминания. Но проходит четыре пять дней, и сознание невыполненного Долга становится темой для разговоров. Уже неделю не занимались любовью – и все начинают комплексовать, что за дела, удовольствие превращается в обязаловку, в повинность, просачкуй еще неделю – и давление на психику станет невыносимым, кончится тем, что будешь дрочить в ванной над порнокомиксами, чтобы у тебя встал, фиаско обеспечено, полная противоположность желанию – вот что такое Супружеский Долг.
У нашего поколения с половым воспитанием дела обстоят из рук вон плохо. Мы думаем, что знаем все, потому что объелись фильмов категории «X» и потому что наши родители будто бы совершили сексуальную революцию. Но всем известно, что никакой сексуальной революции не было. В сексе, как и в браке, ничто ни на йоту не сдвинулось за сто лет. Двухтысячный год на носу, а нравы все те же, что в XIX веке – и даже, пожалуй, более отсталые, чем в XVIII. Мужчины самовлюбленные, неуклюжие, не знают, как подойти к женщине, девушки застенчивые, неопытные, комплексуют, боясь прослыть нимфоманками. Доказательство тому, что наше поколение – полный ноль в сексе, успех теле– и радиопередач на постельную тему и ничтожный процент молодых людей, надевающих для этого дела презерватив. Чем не показатель того, что они не способны нормально об этом говорить? Ну так прикиньте, если молодежь вообще ни уха, ни рыла, то уж буржуазная молодежь тем более Просто катастрофа.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 22
