Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122
В июле 2010 года одна из ведущих государственных исследовательских организаций в Китае, Академия общественных наук, опубликовала подробный доклад о значении интернета для политики. В нем, в частности, утверждается, что социальные сети несут угрозу государственной безопасности, так как США и другие западные страны “пользуются ими для дестабилизации” обстановки. Трудно не увидеть здесь отсылку к словам и делам Джареда Коэна. (В докладе процитированы слова неназванных американских чиновников, заявивших, что социальные сети – это “бесценный инструмент” для свержения недружественных режимов, могущие сослужить добрую службу правительству, как, например, “Твиттер” во время иранских волнений в 2009 году.) Когда американские дипломаты называют “Фейсбук” инструментом распространения демократии, можно смело утверждать, что остальной мир сочтет, что Америка не просто отдает должное огромному потенциалу этого инструмента, но и не преминет в полной мере воспользоваться им.
Американские дипломаты ошибались, полагая интернет пространством, свободным от националистических предрассудков. Киберпространство гораздо менее склонно к политической амнезии, чем они думали. О прежних политических промахах и долгой взаимной вражде между Западом и остальным миром не так-то просто забыть. Даже в цифровую эпоху внешняя политика страны ограничена теми же досадными рамками, что и в “аналоговом” прошлом. Джозеф Най и Роберт Кеохейн, два ведущих специалиста по международным отношениям, отмечали более десяти лет назад, что “информация циркулирует не в вакууме, а в политическом пространстве, которое уже занято”. Может быть, до иранских волнений технологические гиганты Америки действовали по большей части в вакууме и могли игнорировать предрассудки, связанные с ярлыком “американское”. Однако эти дни миновали. В будущем неприятие новой реальности только осложнит задачу распространения демократии.
Хипстеры на баррикадах
В случае Ирана западные политики не только неверно оценили интернет, но и дали всем это понять. К большому удивлению западных политиков, иранское правительство приняло жесткие контрмеры, сильно затруднив использование Сети для работы по изменению иранского и других закрытых обществ. Еще три года назад правительства считали блогеров обычными пижонами, не способными организовать политическое движение. Теперь ситуация иная. Блогеров уже не считают просто модниками и бездельниками. Сегодня власти относятся к ним как к активистам новой “Солидарности”. Причем это идеалистическое (и совершенно неверное) убеждение разделяют и в демократических, и в авторитарных государствах.
Самое неприятное – чем чаще западные политики говорят об угрозе, которую несут блогеры авторитарным режимам, тем быстрее эти режимы сужают операциональное пространство блогеров. В некоторых странах политизация может даже пойти на пользу, поскольку блогинг принимает более отчетливую политическую окраску и блогеры приобретают статус журналистов или правозащитников. Однако во многих других случаях это может уничтожить зарождающееся интернет-движение, которое могло бы добиться большего, если бы преследовало скорее социальные, чем политические цели. Нужно ли Западу политизировать блогинг и рассматривать его как естественное продолжение диссидентской деятельности, – безусловно трудный вопрос, который нуждается в широком обсуждении. Но отсутствие дискуссии на эту тему не означает, что блогинг не политизирован, в ряде случаев необратимо, словами и делами западных политиков.
Более того, пагубное увлечение политиков киберутопизмом может помешать им обратить внимание на целый ряд важных вопросов. Как относиться к ИТ-компаниям, которые работают в государствах с авторитарным режимом, изменяя в итоге своим стандартам? Являются ли они предвестниками демократии, каковыми стремятся выглядеть, или это просто цифровые эквиваленты “Халлибертон” и “Юнайтед фрут компани”, то есть бизнесмены, которые цинично пользуются новыми возможностями и попутно укрепляют позиции правительств, позволивших им работать в своих странах? Как Западу увязать свое внезапно возникшее желание насаждать демократию посредством интернета с прежней, “офлайновой” тактикой достижения той же цели – взращиванием независимых политических партий и организаций гражданского общества? Как, не подвергая риску цифровых активистов, вооружить их? Если интернет – это та самая революционная сила, которая способна подтолкнуть авторитарные режимы к демократизации, то должен ли Запад закрыть глаза на многие другие аспекты функционирования интернета (киберпреступность, распространение детской порнографии, кибервойны, интеллектуальное пиратство и т. д.) и ковать железо, пока горячо?
Это невероятно трудные вопросы. Хотя интернет способствовал удешевлению почти всего, за такой товар, как человеческая глупость, по-прежнему приходится платить относительно дорого. Мантра, повторяемая адептами движения за открытое программное обеспечение – ошибайся часто, ошибайся рано, – приводит к появлению великолепного софта, однако этот принцип неприменим к ситуациям, когда речь идет о человеческих жизнях. Западные политики, в отличие от политических аналитиков или ученых, не могут позволить себе роскошь делать ошибки.
С точки зрения авторитарных правительств, цена использования ошибок Запада тоже значительно снизилась. Небрежность всего одного активиста может обернуться утечкой имен, фото, адресов электронной почты всех, с кем он контактирует. Оцифровка информации привела к ее концентрации: один похищенный пароль открывает возможности прежде неслыханные. Представьте, к какому количеству данных – и людей! – даст доступ украденный у вас пароль от почтового ящика!
Безудержный киберутопизм обходится слишком дорого, поскольку авторитарные режимы не дремлют. Нет никаких гарантий, что они не найдут способ превратить интернет в мощное орудие угнетения. Если выяснится, что интернет вооружает также тайную полицию, цензоров, пропагандистов, то, скорее всего, задача демократизации усложнится, а не станет проще. Аналогичным образом, если интернет снизит уровень недовольства граждан режимом (потому что у них теперь есть доступ к безграничному морю дешевых цифровых увеселений или потому, что они нуждаются в защите государства от беззакония, царящего в киберпространстве), этот режим определенно получит еще один источник легитимности. Если интернет меняет характер политического сопротивления и инакомыслия, уводя их из действительности в анонимное виртуальное пространство, это скажется, и не обязательно положительно, на масштабе и темпе протестного движения.
Этого не понимают многие обозреватели, рассуждающие о влиянии интернета на политику. Непризнание того, что Всемирная паутина может укрепить, а не расшатать авторитарный режим, в высшей степени безответственно. Оно приводит к негодной политике, так как дает политикам ложную уверенность, будто все, что им нужно делать, – это действовать на упреждение, а не реагировать на сложившиеся обстоятельства. Если при внимательном рассмотрении выяснится, что авторитарные режимы определенных типов могут извлечь гораздо большую пользу из интернета, чем их оппоненты, Западу придется переориентироваться и вместо того, чтобы настраивать активистов против своих правительств, противодействать использованию последними Всемирной паутины, чтобы они не стали еще авторитарнее. Нет смысла “прокачивать” революцию, если одновременно снижается вероятность ее успеха.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122