Люк осторожно вытер единственную слезинку, которой удалось ускользнуть.
— Не плачь, красавица. Ты совершенна во всем, что делаешь, именно потому, что ты такая, какая есть. Ты не можешь быть другой. Именно это меня и восхищает.
Часть меня хотела, чтобы его рука задержалась на моей щеке, однако гордость и смущение заставили меня оттолкнуть его руку. Я не собиралась создавать себе имидж плаксы.
— Я редко плачу. Только когда расстраиваюсь. Мне так… — Я попыталась найти правильные слова и одновременно собраться.
Он тихо произнес:
— У тебя мороженое капает.
Я с облегчением вернулась к рожку с мороженым. Мы доедали его в тишине. Потом я сказала, не глядя на Люка:
— Если я все еще тебя увлекаю, можешь немножко меня поизучать. Но «тренироваться» на мне не надо.
— Спасибо. — Он проглотил последний кусочек мороженого и, достав из заднего кармана связку ключей, положил ее себе на ногу.
Неожиданно для себя я спросила:
— Это ключи от всех твоих секретов?
Я тут же испугалась, что нарушила наше молчаливое соглашение и он испарится в клубах черного дыма. Но, казалось, вопрос его не смутил.
— Возможно. А у тебя сколько ключей?
— Два.
— И секретов у тебя тоже два?
Я задумалась. Одним секретом был четырехлистный клевер на прикроватной тумбочке. Вторым секретом были мои чувства к Люку.
— Да.
Он поиграл ключами.
— Хочешь еще один?
Я не ответила, и он снял ключ с переполненного кольца. Маленький старомодный ключ с пятном ржавчины. Люк оглянулся, словно боялся, что за нами подсматривают, и сунул железный ключ мне в руки. Почти касаясь губами моего уха, так, что я чувствовала жар его дыхания, он прошептал:
— Вот еще секрет: мне нельзя тобой увлекаться.
Губы Люка сложились для поцелуя, но он почти сразу же отшатнулся и встал. У меня закружилась голова; пришлось на секунду закрыть глаза, чтобы собраться с мыслями. Ключ я засунула в карман.
Люк помог мне подняться и повел к машине. Его лицо оставалось задумчивым, а в глазах притаилось странное выражение.
Он закрыл за мной дверцу, но я успела почувствовать пряный запах, который не был похож ни на запах Люка, ни на обычный запах асфальта на парковке. И тут я поняла, что с третьим ключом у меня и правда появился еще один секрет: мне грозила опасность.
— Бабушка приехала. — Я вглядывалась сквозь лобовое стекло. Ее белый «форд» так блестел на солнце, что я невольно прищуривалась. — Мама пригласила ее на мой день рождения.
— У тебя сегодня день рождения? — спросил Люк, заглушив двигатель.
— На самом деле он был вчера, но отмечаем мы сегодня. — Хотелось верить, что в моем голосе не слишком ясно слышалась надежда. — Хочешь зайти?
— Ммм… — Люк вышел из машины и обошел ее, чтобы открыть мне дверь. — Заманчивое предложение. А твоя ужасная тетушка будет на праздничном ужине?
Я нахмурилась.
— Она уже здесь, гостит у нас до следующей недели. До начала своего концертного тура.
— Круто.
Я что-то промычала в знак согласия и краем глаза заметила, что бабушка выбирается из машины. Она сразу меня увидела и улыбнулась, потом нырнула на заднее сиденье.
Люк казался озадаченным.
— Она что, забыла в машине ридикюль?
— Бабушка не носит ридикюль. Она очень современная. Наверное, полезла за подарками.
В подтверждение моих слов бабушка снова появилась, держа в одной руке крошечную коробочку, а во второй — огромную коробку.
— Дейдре, помоги мне.
Я быстро выбралась из машины и забрала у нее большую коробку. Люк шел рядом, двигаясь бесшумно, словно волк.
— Бабушка, это Люк, — представила я его. — Мы с ним вместе участвовали в конкурсе.
Люк замер, протянул руку и официальным голосом сказал:
— Приятно познакомиться.
Бабушка дала ему руку, и он ее поцеловал (как ни странно, этот жест выглядел естественно и подобающе).
— Видишь вот это, юноша? — Бабушка вытянула левую руку, на которой красовались два кольца рядом — золотое обручальное и некрасивое кольцо серебристого цвета.
Люк слегка улыбнулся.
— Да, мэм.
Я непонимающе нахмурилась.
Бабушка сунула Люку в лицо маленькую коробочку и тихо сказала, будто забыв о моем присутствии:
— Как ты думаешь, что я ей подарю на день рождения, а? И зачем ты снова объявился?
Я посмотрела на Люка в надежде понять, о чем речь, но он молчал.
— Эй! — Я не знала, как развеять напряжение, висевшее в воздухе.
Люк, не обращая на меня внимания, смиренно ответил:
— Я приехал ненадолго, мэм.
Голос бабушки звучал резко:
— Отлично. Тогда возвращайся туда, откуда пришел.
— Я — не один из Них, — печально произнес он.
— Ты пахнешь, как один из Них. От тебя разит Ими.
С непроницаемым лицом Люк сказал:
— Вряд ли я останусь на вечеринку.
Я в бешенстве повернулась к бабушке спиной, сложив руки на груди.
— Не уходи.
И зачем она сунула нос не в свое дело? Зачем все испортила? Я так разозлилась, что боялась наговорить лишнего. Я чувствовала, как она сверлит взглядом мой затылок.
Люк снова посмотрел на бабушку.
— Полагаю, так будет лучше. Спасибо за мороженое.
— Люк… — Я не могла придумать, что сказать. В моей голове крутилась единственная мысль: почему, черт побери, все считают себя вправе вмешиваться в мою жизнь? — Не уходи!
Он странно посмотрел на меня, потом сел в машину. Секунда, и не осталось никаких доказательств, что он существовал. А у меня даже нет его номера телефона. И я не понимаю, почему он ушел.
Вот у кого нужно спрашивать. Я повернулась к бабушке, разрываемая чувством гнева и чувством потери.
— Бабушка, почему?!
Она посмотрела на дорогу, как будто Люк был все еще здесь, и протянула мне маленькую коробочку.
— Открой.
— Я не в настроении открывать подарки.
Ее улыбка, настойчивая и совсем не веселая, странным образом напоминала улыбку Люка.
— Открой, пожалуйста.
Вздохнув, я разорвала голубую оберточную бумагу и достала белую атласную коробочку для ювелирных украшений. Пустую. Я вопросительно посмотрела на бабушку.
