Уже через несколько недель Франческа почувствовала, что ей невероятно комфортно жить под присмотром Маши, и позволяла ей расчесывать себе волосы и даже помогать надевать белье, убежденная заверениями Маши, что княгиня Татьяна, мать Стаха, дозволяла ей делать это, когда под рукой по той или иной причине не оказывалось горничных.
— Правда, Маша? — с ленивым интересом вопрошала Франческа и, расслабившись, позволяла осторожно расчесывать себе волосы, одновременно представляя себя со стороны, раскинувшуюся в бархатном халате на груде подушек в кружевных наволочках, пока преданная прислуга ухаживает за ее волосами. Ей стоило лишь заикнуться о любом предмете роскоши, и его немедленно приобретали, или достаточно было лишь указать на любое украшение, чтобы оно отныне принадлежало ей, как в случае с товарами от того человека, Картье, что приезжал к князю Валенскому предложить драгоценности для его жены. Да, думала Франческа, теперь я и хожу как княгиня, даже не задаваясь вопросом, что это значит.
Наведя справки среди приятелей, Стах узнал, что самым опытным специалистом-гинекологом в Лозанне считается доктор Анри Аллар. Он владел частной клиникой, представлявшей собой небольшую, прекрасно оборудованную современную больницу, услугами которой очень любили пользоваться состоятельные женщины со всех концов света. Он сообщил Франческе, что она может ожидать ребенка где-то в конце мая. До февраля ежемесячные визиты Франчески к доктору были краткими и не особенно докучали ей, лишь ненадолго отвлекая от бесконечных бесед, которые они вели со Стахом. Но однажды доктор Аллар, склонившись над ее животом, необычно долго выслушивал его стетоскопом, а потом, предложив задержаться в кабинете, заговорил с ней куда веселее, чем имел обыкновение, хотя пребывал в хорошем настроении постоянно.
— Мне кажется, у нас есть сюрприз для князя, — заявил он, чуть ли не подпрыгивая в своем кресле. — В прошлом месяце я еще не был уверен и не стал ничего сообщать вам, но сейчас твердо убежден: я отчетливо слышу стук двух сердец, причем одно на десять ударов в минуту бьется чаще другого. Вы носите двойню, моя дорогая княгиня!
— Сюрприз только для князя? — от удивления Франческа повысила голос.
— В прошлом вашей семьи уже были близнецы? — спросил доктор.
— В прошлом? Я не знаю… нет, не помню ничего такого. Доктор, как мне себя вести?.. Двойня — это, наверное, труднее… Не могу поверить… близнецы… Вы уверены? Может быть, сделать рентген?
— Я бы предпочел пока подождать. Может быть, в следующем месяце. Но два сердца бьются раздельно, так что сомнений быть не может.
Он сиял, глядя на нее так, словно только что вручил ей золотую медаль. Но сама Франческа была еще не в состоянии разобраться в собственных чувствах. Она до сих пор не могла поверить в реальность существования одного ребенка, что уж говорить о двойне! Порой она мечтала о ребенке, непременно мальчике, который лежал бы у нее на руках, очень похожий на Чарли Маккарти, и осмысленно реагировал на ее обращения к нему. Счастливые, смешные мечты! Но чтобы двое!
— Итак, дорогая мадам, — продолжал доктор, — в следующем месяце вам придется показаться мне дважды, а потом, спокойствия ради, будете приезжать на осмотр каждую неделю, и так до тех пор, пока ваши детки не заявят о своем желании появиться на свет. Хорошо?
— Ну разумеется, — ответила Франческа, с трудом соображая, что говорит. Совершенно неожиданно ее волшебные мечты рухнули, как внезапно лопается мыльный пузырь. Сейчас она думала лишь об одном — поскорее сбежать отсюда, добраться до виллы и там постараться свыкнуться с новой реальностью.
4
Весь дом оживленно гудел, обсуждая неожиданную новость. Двойня! Стах, вне себя от радости, не утерпел, чтобы тут же не поделиться свалившимся на него счастьем со своим камердинером Мампом. Тот рассказал дворецкому, дворецкий — повару, а повар в свою очередь передал новость Маше, которая, задыхаясь от волнения, побежала искать Франческу и, найдя хозяйку в библиотеке, набросилась на нее с упреками, что ей не сразу сообщили.
— Я должна была узнать первой, княгиня! В конце концов… А теперь уже всем все известно.
— О бога ради, Маша, я сама до вчерашнего дня ничего не знала. И почему, почему вы все так любите сплетничать?
— Сплетничать? Но, княгиня, мы никогда не сплетничаем. Мы просто рассказываем друг другу обо всем, что нам случайно удалось увидеть или услышать, или о том, кто и что сказал… Это вовсе не сплетни!
— Ну, конечно же, нет. А теперь, Маша, нам все вещи потребуются в двух экземплярах. О боже, целых два приданых, хотя, на мой взгляд, и одного было бы больше чем достаточно! Принеси мне, пожалуйста, бумагу, я начну составлять список.
— Мне кажется, княгине следовало бы прилечь отдохнуть, — настаивала Маша.
— Маша, у княгини много дел!
* * *
Февраль и март пролетели весело и незаметно, но Франческа стала испытывать постоянно нарастающее чувство неудобства. По ночам она теперь могла лежать только на одном боку. Стах часто, прижавшись сзади к ней всем телом и обхватив руками ее вздувшийся живот, слушал толчки.
— Они лягаются, как две маленькие лошадки, — с гордостью бормотал Стах. — Когда я был младенцем, Маша рассказывала моей матери, что не представляет себе другого такого малыша, который сосал бы грудь с подобной силой. Она говорила, что ни один мужчина не был способен на такое, даже тот, который сделал ей ребенка. Боже мой, только вообрази себе двоих таких, как я! — хихикнул довольный Стах.
Франческа улыбалась про себя абсолютной уверенности супруга в том, что ему просто предстоит повториться в миниатюре, но не единожды, а два раза. Он был убежден, что его дети станут не чем иным, как его продолжением, и уже строил планы насчет того, как научит их кататься на лыжах и ездить верхом, будто им, как пресловутому Геркулесу, предстоит родиться сразу в возрасте четырех лет.
* * *
Однажды, на третьей неделе апреля, у Франчески особенно сильно разболелась спина. Той же ночью она проснулась с ощущением, будто кто-то потряс ее за плечо.
— Кто там? — спросила она, еще не совсем очнувшись от сна, а потом все поняла. — Ну-ну… что это значит? — спросила она себя шепотом, и, тихо лежа на боку, стала ждать. Полчаса спустя, когда схватки сотрясли все ее тело еще два раза подряд, она осторожно разбудила Стаха.
— Вероятно, ничего особенного, дорогой, но доктор Аллар велел сразу же звонить ему, если что-нибудь будет не так. Должно быть, это ложная тревога и не о чем беспокоиться, но не вызовешь ли ты его? Будь так добр.
Ей было неудобно беспокоить доктора посреди ночи.
Внезапно выхваченный из глубокого сна, Стах вскочил с кровати с той мгновенной реакцией, которая со времени службы в Королевских ВВС стала его второй натурой.
— Постой, это еще не схватки, не волнуйся, — сказала Франческа, наслаждаясь поднимавшимся в ней ощущением, что все обойдется благополучно.
