Столкнувшись с непреодолимыми препятствиями, я вешаю трубку и припоминаю разговор с Эриком в деталях. Он определенно сказал, что позвонит перед ужином. И что приезжает в выходные. О Господи! С чего я взяла, что «выходные» — это пятница?!
Когда бьет одиннадцать, я уже абсолютно уверена, что речь шла не о пятнице.
Я права. Звонок раздается в два часа ночи — официально это уже суббота. Должно быть, я заснула не раздеваясь, прямо в кресле, за чтением справочника под названием «Неприятности, которые могут случиться с женщинами в счастливом браке».
— Хэлли, это Эрик. Извини, я немного опоздал, — слышу я, на ощупь взяв трубку. — Мой пилот задержался, и пришлось прождать два часа.
— Ты, вероятно, изрядно вымотан? — Я пытаюсь проникнуться сочувствием к несчастным владельцам личных самолетов.
— Я только что из Лондона. Ты ведь живешь на Оук-стрит, двадцать один?
— Двадцать семь, — машинально поправляю я, встаю и начинаю ходить по комнате, пытаясь размять затекшие конечности.
— А я тебя вижу!
Я озираюсь, будто Эрик сейчас выпрыгнет из шкафа, подхожу к окну и вглядываюсь в темноту. При свете уличного фонаря вижу очертания длинного черного лимузина, припаркованного прямо перед домом.
— Красивый лифчик, — весело говорит Эрик. — Новый?
Я смотрю вниз и понимаю, что он, наверное, сидит в машине и… Я мгновенно отскакиваю от окна и дергаю шнурок занавески. Так резко, что она с шумом падает мне на голову.
— С тобой все в порядке? — озабоченно интересуется Эрик.
Чертов Билл! Еще полгода назад я сказала ему, что штора провисла. Может быть, попросить Эрика закрепить ее? Пусть пришлет своего — кого там? — водителя, пилота, экономку, дворецкого или техника. Или жену. Не забывай: он может быть женат.
— Да. Послушай, я уже поужинала. Время третий час. Может, увидимся завтра? Ленч, обед — все, что угодно, я свободна.
— Зато я занят. Планы переменились. Я думал, пробуду здесь два дня, но завтра лечу на Бермуды заключать контракт.
— На покупку шорт? — ехидничаю я.
— Нет, я занимаюсь… — Он замолкает. — О, понял! Бермуды. Шорты. Смешная шутка, Хэлли. — Эрик посмеивается. — Давай спускайся. Я хочу тебя видеть. И поторопись. Не стоит надевать рубашку специально ради меня.
Я улыбаюсь и вынимаю-таки из шкафа розовую блузку. В конце концов, лифчик он уже видел.
Когда я выхожу на крыльцо, Эрик стоит, прислонившись к машине, скрестив на груди руки, и улыбается. Я осторожно спускаюсь по ступенькам и пересекаю лужайку. Эрик следит за каждым моим движением. А мне это приятно. Слава Богу, на мне эти замечательные туфли. Я сексуально покачиваю бедрами — только бы не споткнуться. И подхожу вплотную к нему.
Он еще красив. Прошло двадцать лет, но они и следа на нем не оставили. Густые волосы по-мальчишески падают на лоб, тело все такое же худощавое и мускулистое, как и тогда, когда Эрик был капитаном футбольной команды. В последний раз, когда я его видела, на нем не было этого великолепного костюма в тонкую светлую полоску, не было белых манжет, но на его лице по-прежнему играет та самая улыбка, на которую я купилась при нашей первой встрече.
— Ты, должно быть, Эрик, — говорю я, протягивая руку.
— А ты ничуть не изменилась, — отвечает он, притягивая меня к себе и легонько целуя в щеку.
Он открывает дверцу, и мы садимся на заднее сиденье. Шофер коротко здоровается со мной, опускает стекло, отделяющее салон от водительского сиденья, и машина трогается. Эрик берет меня за руку. Неужели я и впрямь не изменилась — или всего лишь осталась прежней в его глазах? Как романтично. А может быть, он просто постеснялся надеть очки.
Эрик рассказывает мне о своей работе — он много ездит и имеет дело с международной финансовой сетью. На тот случай, если я, даже при наличии лимузина, личного самолета и квартиры в пентхаусе, не поняла, насколько он богат, Эрик объявляет, что недавно о нем напечатали в «Форбсе».
— Ты, случайно, не читала? — спрашивает он.
— Твой друг Том Шепард что-то говорил об этом, но я так и не прочла.
— Убедись! — Он протянул мне заламинированный экземпляр статьи. Она (по чистой случайности) лежала у него на заднем сиденье.
Мне бы очень хотелось прочесть ее. Но я тщеславна не менее Эрика и не собираюсь щеголять перед ним в очках. Именно поэтому я нашла в Интернете меню «Пер Се» и «Маса» и заранее определилась с выбором, чтобы подслеповато не щуриться в ресторане.
— Здесь темно. Может быть, прочтешь мне вслух? — томно предлагаю я.
В заголовке я вижу цифры 277. Это, конечно, не его возраст. И не вес. Надеюсь, что не уровень холестерина. Неужели у всех мужчин, которых я знаю, проблемы с холестерином?
— Что это значит — 277? — спрашиваю я.
— Мое место в списке.
До меня не сразу доходит, о каком списке идет речь.
— Не волнуйся, для меня ты — номер один, — говорю я.
Он смеется.
— Номер один — это Билл Гейтс. Или какой-нибудь саудовский принц. Я, конечно, неплохо зарабатываю, но до них мне далеко.
А, это список богачей. Двести семьдесят седьмой номер — впечатляет. Мне и рядом с ним не стоять.
— Тогда, наверное, это к лучшему, что мы с тобой разбежались, — высказываю я предположение. — С такой спутницей жизни, как я, ты бы никогда не выбрался из третьей сотни.
Я всего лишь пытаюсь пошутить, но Эрик воспринимает все с точностью до наоборот.
— Ты права. Мне трудно было бы сконцентрироваться на работе. Секс и все такое… Впрочем, на этот раз я согласился бы вылететь из списка.
— У нас и так хватало секса, — хихикаю я.
— Я все еще храню ту синюю глиняную свинку-копилку. Помнишь? — спрашивает Эрик. Как будто я могла забыть… — Мы бросали туда пять центов каждый раз, когда занимались любовью. Копилка такая тяжелая, что ее и не поднять. Кажется, нашим рекордом было пятьдесят центов за день.
— Наш лучший день, — говорю я улыбаясь.
— Все деньги по-прежнему там. Единственное мое капиталовложение, которое не дает процентов. Впрочем, я думаю, что однажды оно окупится.
— Можешь потратить мою долю на лотерейный билет, — поддразниваю я. Интересно, не имеет ли он в виду меня, говоря о «капиталовложении»? И как, по его мнению, оно должно окупиться?
— У тебя когда-нибудь был еще один такой день? — спрашивает Эрик, беря меня за руку и игриво щекоча ладонь.
— Скорее, год, — вздыхаю я. — Если ты был женат, ты меня поймешь.
— Я был женат трижды, и сейчас у меня опять никого нет, — быстро отвечает он.
Трижды? Видимо, ему больше нравится заключать брак, чем поддерживать его.
— И что случилось? Жена не выдерживала?
