Симона вдруг вспомнила, как сильные руки Блю массировали ее затекшую шею. В ту же секунду она почувствовала, как по телу снова разливается тепло…
Блю в библиотеке не оказалось. Симона налила себе бокал скотча и села, ожидая его.
Господи, ну и вечерок выдался! Симона ненавидела всяческого рода светские вечеринки, а теперь ей еще предстоит выяснение отношений с Блю… Мягкий шорох заставил Симону обернуться.
В дверях стоял он. Ворот накрахмаленной рубашки был расстегнут, на подбородке слегка проступала щетина. Блю выглядел усталым и, казалось, желал предстоящего разговора не больше, чем она.
Симона отпила глоток скотча.
— По-моему, пить для храбрости — не очень хорошая привычка, — заметил он.
— Если бы я интересовалась вашим мнением, я бы сама вас спросила. — Она отпила еще глоток. — А пока можете оставить его при себе.
На минуту воцарилось молчание.
— Ты действуешь мне на нервы, тигренок, — неожиданно произнес он.
— Послушайте, Блю, не стоит…
— Превышать своих полномочий? По-моему, тигренок, у нас уже был разговор на эту тему. Я, кажется, ясно сказал, что ухожу!
Она поставила бокал на столик и устало посмотрела на него. Разговор происходил совсем не так, как она планировала. Ей не хотелось, чтобы Блю уходил. Но если она не могла ему приказать, то как иначе этого добиться?
«Просто попроси, глупенькая. Другого способа нет…»
Она поднялась, стараясь хотя бы внешне выглядеть не потерявшей самообладания. Он с нескрываемым интересом посмотрел на нее и покачал головой.
— Послушайте, — начала она. — Я не знаю, как сказать… — Она перевела дыхание. — Я никогда не умела говорить… но я хотела бы, чтобы вы остались. Это очень важно для меня… — Она замолчала, ожидая его реакции.
Он молчал.
— Всего на три недели. Ни днем больше. Пожалуйста… — произнесла она, тщетно пытаясь справиться с дрожью в голосе. Иначе ее слова будут выглядеть как мольба.
Блю по-прежнему молчал. Он направился к ней. В полумраке библиотеки черты его лица казались еще более привлекательными. Он подошел к камину, где стояла Симона, взял бокал из ее руки и дотронулся до ее щеки — так легко, что она едва почувствовала это.
Он поставил бокал на столик.
— Это только считается, что рюмка виски придает мужества, — произнес он.
— Я просила вас воздержаться от коммента… — начала она, но оборвала себя на полуслове, понимая, что он прав. — На самом деле я не так уж много пью, — как бы оправдываясь, добавила она.
— Я знаю. За весь сегодняшний вечер вы почти не притронулись к спиртному. Хорошо, допустим… Ну а сейчас-то, со мной, чего вам бояться?
Она молчала. Он протянул руку, чтобы снова дотронуться до нее, но она отпрянула, словно некий инстинкт предупреждал ее об опасности. Опасности, которая за все эти годы, после того как ушел Харпер, казалось, ни разу ей не грозила.
Уже давно ни один мужчина не прикасался к ней — по крайней мере так…
Отойдя от Блю на несколько шагов, она повернулась и смерила его взглядом. Облокотившись на каминную полку, он, как всегда, невозмутимо разглядывал ее. Он уже смотрел сегодня так не один раз за ужином, и всякий раз она отводила глаза, мысленно ругая себя за это.
— Уж вас я, во всяком случае, не боюсь, — произнесла она.
— Вот и отлично. Я не кусаюсь. — Его лицо осветилось улыбкой. — Разве что если сами попросите…
— Я не мазохистка, — буркнула она.
— Как знать… — Он как ни в чем не бывало допил остатки скотча из ее бокала. — По-моему, у каждого из нас в глубине души живет мазохист.
— Вы не отвечаете на мой вопрос. — «И все время сам задаешь тон разговору, когда это должна бы делать я», — добавила она про себя. Впрочем, в глубине души она почему-то против этого не возражала…
Он пожал плечами.
— Насчет трех недель?
Она кивнула.
— Вообще-то у этой работы есть свои преимущества… Например, у вас отличные духи, и каждый день наслаждаться их ароматом было бы не так уж плохо. Но… — Он внимательно посмотрел на нее, стараясь заглянуть прямо в глаза.
— Продолжайте. Я слушаю.
— Но несколько лет назад я дал себе две клятвы. Первая — никогда не делать работу, которая мне не нравится. А заниматься финансовым анализом для воротил международного класса — работа, как раз подпадающая под эту категорию. — Он поморщился.
— А вторая?
— Никогда не работать с людьми, которые мне не нравятся.
— А я вам не нравлюсь. — Слова Блю задели ее до глубины души, но она постаралась, чтобы он ни в коем случае не заметил этого.
— Была, впрочем, и третья клятва, — произнес он.
— Какая же? Говорите.
— Никогда не работать на женщину, с которой я хотел бы провести ночь. А именно этого я и хотел бы, Симона. Очень хочу. — Его взгляд, устремленный на нее, убедительно говорил, что он не шутит.
Он не ударил ее, даже не дотронулся… Да и как он мог это сделать, стоя неподвижно в трех футах от нее? Почему же Симона почувствовала, что у нее все переворачивается внутри?
— Я вам не нравлюсь, но вы хотите со мной переспать? — спросила она.
Он молча пожал плечами. Чувствуя себя все более неловко под его взглядом, Симона потупилась.
— И это все ваши клятвы? — спросила она только для того, чтобы сказать хоть что-нибудь.
— Вроде бы все.
— Что ж, вы по крайней мере были честны со мной… — Симона отошла еще на шаг, но обернулась, желая посмотреть, какова будет реакция на ее слова. Однако на лице Блю она не смогла ничего прочесть. — И все же я хотела бы, чтобы вы остались, — тихо добавила она.
На этот раз Блю подошел и взял ее за руки.
— Я это знаю, — произнес он. — Мало того: я знаю, что вы попросили бы меня остаться, даже если бы я заявил, что на самом деле пришел в вашу компанию для того, чтобы разрушить ее до основания. Я не понимаю лишь одного: почему?
Дыхание перехватило от того, что Блю наклонился к ее лицу так близко, как только было возможно. Она чувствовала, как последние силы покидают ее уставшее, измученное тело.
— Почему, Симона? — проговорил он. — Почему вы не хотите, чтобы я уходил? Вы почти не знаете меня…
Глава 4
Предприняв неудачную попытку хоть немного успокоить вконец расшатанные нервы, Симона тем не менее продолжала разговор:
— На самом деле все очень просто. Вы хорошо знаете свою работу, у вас большой опыт, вас рекомендовал Нолан. По-моему, причина вполне достаточная. — Симона сама не была уверена, убедительно ли звучат ее слова.
