— Что вы хотите сделать?
— Естественно, снять пояс. — Заметив, что Эбба успокоилась, Элайна добавила: — Мне надо побыть без него хоть несколько минут.
— Так вы снова наденете его?
— Конечно. Я же вчера сказала тебе, Эбба, что не стану жить в таком хлеву. У меня будет чистый дом, чистая постель, а в ней — чистый муж. И я добьюсь своего, даже если это убьет нас обоих. — С этими словами Элайна расстегнула пояс.
— Джилли, подожди. — Поравнявшись с кузнецом, Дункан схватил его за руку. Он хотел поговорить с ним еще утром, когда вышел из спальни, но только к полудню нашел время для беседы. — Мне нужно кое-что обсудить с тобой. Джилли кивнул:
— Ладно, только в кузнице меня дожидается ваш отец. Хочет, чтобы я сделал комплект ключей. Для вашей жены, — пояснил он, заметив, что Дункан растерянно смотрит на него.
— А зачем ей комплект ключей?
— Но ведь она теперь хозяйка замка. Хмыкнув, Дункан пожал плечами:
— Я не задержу тебя. Мне тоже нужно потолковать с тобой о замках и ключах. Видишь ли, мне необходимо открыть один замок, но нет ключа. Поможешь мне выйти из положения?
— Несите замок ко мне, я вам мигом его открою. Дункан представил себе, как приводит жену в кузницу, кладет на стол и задирает ей юбки, чтобы Джилли осмотрел замок. Нет, это не годится. Если он решится на такое, Джилли раструбит об этом всему замку. Кроме того, нечего чужому мужику пялиться на пояс верности Элайны и воображать, что под ним скрывается.
— Нет, это невозможно. — Дункан покачал головой. — Скажи, как мне самому открыть его?
Кузнец нахмурился:
— Но я не смогу вам этого сказать, пока не увижу замок. Может, мне сходить с вами, и вы мне покажете его?
— Нет. — Дункан раздраженно нахмурился. — Научи меня открывать замки.
— Если бы это было так просто, тогда все были бы кузнецами. Я ничем не помогу вам, пока не увижу замок.
— Черт! — Выхватив из ножен меч, Дункан нарисовал на земле замок. — Вот, видишь какой?
— Что это? — Кузнец удивленно вскинул брови.
— А ты как думаешь, идиот чертов? Замок!
Ничуть не обидевшись, Джилли пожал плечами:
— Больше похоже на мышь.
— Ну да, на мышь, — послышался за спиной Дункана голос Ангуса.
Обернувшись, Дункан уставился на отца.
— А тебе что здесь понадобилось?
Не понимая, чем сын так раздражен, Ангус примирительно улыбнулся:
— Я пришел к Джилли.
— Что ж, в таком случае не буду вам мешать.
— Подожди, мне нужно и с тобой поговорить. Дункан вопросительно взглянул на отца, и тот, указав на мужчин, занятых своими делами во дворе замка, спросил:
— У тебя есть парочка человек, без которых ты сегодня мог бы обойтись?
— Может, и найдется, — осторожно ответил Дункан.
Когда ему исполнилось девятнадцать лет, отец возложил на сына ответственность за замок и его обитателей. Началось все с разовых поручений, которых с каждым годом становилось все больше, и теперь двадцатидевятилетний Дункан заправлял в замке всеми делами и руководил своими подданными. Формально главой замка считался отец, который был вправе наложить вето на любое решение, принятое Дунканом. В действительности же они решали все серьезные проблемы сообща. Ангус — руководствуясь многолетним опытом, Дункан — силой и страстью, отчего дело лишь выигрывало.
— Отлично. Тогда пошли их в замок, ладно? — Ангус улыбнулся сыну и обратился к Джилли: — Так вот, по поводу этих ключей…
— А зачем тебе эти люди? — насторожился Дункан. Он редко видел отца таким оживленным с тех пор, как умерла его жена, леди Мюриэлл, а это случилось, когда Дункан был еще ребенком. В зыбких детских воспоминаниях осталось лишь то, что мама была как солнечный лучик, который согревал и делал счастливыми всех, кто находился рядом с ней, включая и брюзгу-мужа.
— Они нужны не мне, а твоей жене, — весело отозвался Ангус. — Она начала убирать большой зал. Велела женщинам выбросить все старые циновки и вычистить каменный пол. Теперь ей нужны новые циновки, чтобы…
— А чем это, черт подери, ей не понравились старые? — осведомился Дункан.
Ангус Данбар не мог взять в толк, с чего это сын так раскипятился.
— Да ведь они, мой мальчик, уже целый год лежат.
— И еще бы год прекрасно пролежали! Мы всегда меняли циновки раз в два года.
— Верно. Мы с тобой немного запустили замок.
— Запустили?!
Дункан изумленно уставился на отца. Ему вдруг стало неприятно, что жена его на что-то пожаловалась.
— Ну да. — Ангус вздохнул. — Дело в том, сынок, что твоя мама никогда бы не допустила, чтобы замок находился в таком состоянии, в какое он пришел после ее смерти. Это я во всем виноват. Когда она умерла, мне ни до чего не было дела. Тоска навалилась ужасная. Так и не смог оправиться. Запустил и замок, и людей…
— Ну что вы, милорд, — вмешался Джилли, но Ангус лишь отмахнулся.
— Что бы ты ни говорил, Джилли, но это так, я знаю. Я, конечно, заботился о вашей безопасности, не давал своих людей в обиду. Все знают, включая и моих врагов, что в гневе я страшен. Но вот о насущных нуждах своих людей и даже собственных детей я не думал. Однако теперь у нас появилась Элайна, и она хочет навести в замке порядок, как делала до нее твоя мать, Дункан, и это согревает мне сердце. Нам повезло, что она у нас есть.
Дункан мог бы возразить отцу, однако оставил свое мнение при себе. Повернувшись, он бросил:
— Я пошлю только двоих людей за тростником для циновок, не больше.
— Джиорсал!
— Да, миледи?
Служанка обернулась и вопросительно взглянула на Элайну, однако не подошла к ней. Так и стояла, наблюдая за женщинами, которые ползали по полу и усердно скоблили его. Вне всякого сомнения, эта особа считала себя в замке Данбар самой главной.
Подавив раздражение, Элайна отпустила край гобелена, который помогала чинить Эббе, и направилась к служанке. Не кричать же во весь голос. Мама учила ее, что леди неприлично повышать голос, как какой-то простолюдинке. Подойдя к Джиорсал, Элайна холодно улыбнулась:
— Лорд Ангус приказал заменить старые циновки на свежие. Было бы неплохо, чтобы они приятно пахли. Не пошлете ли двух женщин за…
— Вереском.
— Вереском? — удивилась Элайна. Джиорсал кивнула:
— Ну да. Миледи всегда клала под циновки вереск.
— Возможно, но я предпочитаю лаванду, — возразила Элайна.
Джиорсал покачала головой:
— Леди Мюриэлл всегда клала вереск под…
— Я не леди Мюриэлл, — отрезала Элайна, — и предпочитаю лаванду!
