Джейсон с самого начала отнесся к их затее начать играть вместе серьезно. Он почти сразу понял, что одного умения писать тексты песен и приятного голоса недостаточно. Поэтому молодой человек, несмотря на юношеское легкомыслие, безалаберность и лень, которые ему ставили в вину преподаватели колледжа, видя полное отсутствие усердия на избранном поприще, начал брать уроки профессионального пения. И такое неожиданно серьезное отношение к, казалось бы, несерьезному хобби не прошло для него даром. Со временем за годы учебы он сумел развить потрясающий по диапазону и тембру голос.
Как обычно, после очередного импровизированного концерта они на радостях от успешного выступления выпили спиртного. Правда, Джейсон старался не пить, ибо намеревался сегодня еще сесть за руль, но все же не выдержал до конца и тоже выпил, хотя и совсем немного. До студенческого общежития всем четверым надо было добраться, пока не закрыли двери на ночь. Веселая компания на мгновение задумалась: по всему выходило, что лучше бы им вызвать такси, но старенькая машина Джейсона стояла на стоянке у клуба, и оставлять свою старушку в неохраняемом месте на ночь было жалко. Риск попасться в руки полиции, находясь за рулем в нетрезвом состоянии, показался в ту минуту ничтожно малым, и Джейсон как самый трезвый сел за руль. И вот им не повезло. А может быть, как раз повезло, ибо все могло оказаться намного хуже, и не только для них самих… Но, как бы то ни было, их остановила полиция. Троих отправили на патрульной машине в общежитие отсыпаться, а Джейсону пришлось отдуваться за всех.
Ребята попытались было заступиться за друга-водителя, но тот моментально пресек их попытки, понимая, что не стоит им лезть на рожон. Ему удалось убедить друзей подчиниться требованию патрульных, хотя на душе в преддверии грядущего наказания скребли кошки. Несмотря на внутреннее волнение, Джейсон умудрился выдержать невозмутимую мину, представ перед друзьями беззаботным парнем, волноваться за которого абсолютно бессмысленно и не нужно.
Джейсон сел на жесткую лавку и вытянул ноги. До утра было далеко, он облокотился о холодную стену и скрестил руки на груди. Хмель выветрился еще на улице, когда он вылезал из машины, остановленной патрулем. Смысла переживать теперь из-за задержания Джейсон не видел, ведь изменить что-либо было не в его силах, поэтому он закрыл глаза, решив немного вздремнуть. Но уснуть ему не удалось. Услышав гул мужских голосов, в который вплеталась тонкоголосая девчачья ругань, он приоткрыл один глаз. Представшая перед ним картина вызвала у него крайнюю степень изумления.
В соседнюю клетушку дежурный полицейский ввел девочку лет двенадцати-тринадцати, маленькую и взъерошенную. Она возмущенно вырывала руки, пытаясь гордо и независимо прошествовать мимо. Джейсон присмотрелся внимательнее: приведенная полицейскими девочка, несмотря на потертую одежду, была совсем не похожа на уличного беспризорника, которого можно представить в подобной обстановке.
Шапка белокурых ухоженных волос обрамляла худенькое личико. Девочка вошла в камеру королевой, окинув ее царственным взглядом огромных глазищ, выделяющихся на бледном лице. В ее мальчишеских повадках, в том, как она стояла перед полицейским, засунув руки в задние карманы брюк и выпятив вперед уже наметившуюся грудь, сквозил открытый вызов.
Джейсон с любопытством наблюдал за происходящим сквозь прикрытые ресницы и, забыв о своем намерении поспать, внимательно прислушивался к разговору.
Полицейский требовал от девочки назвать себя, угрожая запереть ее за решеткой на всю ночь. Та упрямо сжимала губы, гордо вскидывала подбородок и упорно молчала.
Полицейскому наконец надоело такое бесполезное занятие, и он ушел. Девочка вздохнула и сразу сникла, моментально потеряв весь свой воинственный вид. Теперь она сидела нахохлившимся воробьем на жесткой скамье и казалась еще меньше.
— Попадет теперь от родителей? — участливо спросил Джейсон, не удержавшись.
Девочка подняла голову, и он увидел, что глаза у нее были особого, невероятного сине-фиолетового цвета, глубокие, пронзительные и в то же время отчаянно доверчивые. Из таких вот девчонок вырастают потрясающие женщины, разбивающие мужские сердца, подумал он. Девочка пристально посмотрела на него своими невозможными глазищами и, тяжело вздохнув, грустно кивнула:
— Попадет.
На вопрос как ее зовут, она, выпятив нижнюю губу, назвалась Мэри Смит. Джейсон усмехнулся, сказав, что ни в жизнь не поверит, что это ее настоящее имя. И тут же уверил моментально насторожившуюся девчонку, что уж его-то, товарища по несчастью, можно не опасаться.
Девчонка прищурила глаза, поджала губы и смерила его оценивающим взглядом. Видимо, результат осмотра ее удовлетворил, потому что она шмыгнула к краю скамейки, который упирался в решетку, разделявшую их камеры, и жестом позвала его подвинуться поближе. Такая конспирация выглядела забавно, так как глупо полагать, что дежурный будет караулить под дверью всю ночь и прислушиваться, о чем они шепчутся. Но Джейсон деликатно сдержал улыбку, опасаясь насмешкой обидеть свою нечаянную соседку по камере. Он с серьезным видом прожженного заговорщика тоже сел на край скамьи и прислонился щекой к решетке.
Девочка на всякий случай еще раз оглянулась на дверь, убедилась, что она заперта, приникла к решетке и торопливо прошептала свое имя ему на ухо, обдав его теплым дыханием, от которого по спине молодого человека пробежали мурашки. Джейсон задумался на минуту и тихим шепотом объявил, что в целях конспирации он будет называть ее не Самантой, а Крошкой Сэм. Прозвище привело девочку в восторг — вроде и ее настоящее имя, а никогда не догадаешься, что ее и в самом деле зовут Сэм.
— А как тебя зовут? — тут же полюбопытствовала новоокрещенная Крошка Сэм.
— Коул, — сказал Джейсон не задумываясь.
Сколько он себя помнил, его всегда так звали друзья. Только преподаватели в колледже упорно именовали его мистером Коулманом, вызывая у него неприязнь. Какой из него мистер Коулман. Коул он и есть Коул, Джей Коул. До мистера еще надо дорасти, а расти до него как-то не хотелось. Какая уж тут радость быть безликим мистером Коулманом. Тем более что первая часть его фамилии, звучавшая больше как прозвище, как нельзя лучше подходила к его внешности: Джейсон был темноглазый и темноволосый. А когда, подражая своим музыкальным кумирам, он перед выступлением в небольшом клубе подводил и без того темные глаза, это прозвище казалось его второй натурой.
Так студент предпоследнего курса, будущий рок-музыкант, и девочка-школьница познакомились в полицейском участке.
Саманта сразу расположила к себе Джейсона, и ему захотелось как-то приободрить ее. Он понимал, что, несмотря на показную браваду, у той, скорее всего, коленки трясутся от страха.
Он начал напевать ей свои песни и песни любимых музыкантов, жалея лишь о том, что его гитару увезли друзья. Он импровизированно отбивал ритм руками по коленям и притоптывал ногой, а гитарные проигрыши изображал пантомимой «крутой гитарист» с забавным, но от этого не менее приятным подвыванием голосом.
Саманта с ногами забралась на скамейку и не сводила с него восторженных глаз. Она зачарованно слушала его низкий голос, тревожные мысли по поводу последствий ее ареста отступали, и страхи ее рассеивались.
