— Мне нужно подумать.
О чем теперь?
Женщина облизала пересохшие губы кончиком языка. Кейн нахмурился.
— Я размышлял над тем, как ты ко мне относилась в то время. Нравился ли я тебе до такой степени, чтобы ты захотела иметь от меня детей?
Райнон смущенно опустила ресницы. Она совсем не это ожидала услышать.
— Ну, разумеется, ты мне нравился. Что за глупости? Я бы не...
— Да. — Кейн медленно кивнул. — Понимаю.
Теперь, когда он стоял так близко, Райнон почувствовала, что от него пахнет кофе. И дорогим лосьоном для тела. А еще... мужчиной!
— И если я нравился тебе настолько, — продолжал Кейн вкрадчиво, — что мы так часто занимались любовью, тогда ты не должна считать меня таким уж плохим.
Райнон иронично рассмеялась.
— О-о, теперь я понимаю, куда ты клонишь! — Она сделала шаг в сторону, чтобы пройти, но Кейн снова встал у нее на пути.
— А если ты не считала меня плохим парнем, тогда почему все-таки решила, что я проигнорировал твое письмо? Почему ты решила, что я настолько эгоистичен и жесток, что, махнув на наши прежние отношения рукой, позволил тебе одной растить ребенка? Мне бы хотелось услышать твои объяснения по этому поводу.
Райнон нервно покосилась на дверь детской. Лиззи не было поблизости, однако она все равно понизила голос до полушепота:
— Мне было восемнадцать лет! Мне было восемнадцать, я была беременна, а ты куда-то пропал! Когда ты не ответил, я была слишком занята тем, чтобы не сломаться, и думала лишь о том, как хороший парень мог так быстро превратиться в такого равнодушного негодяя!
— Значит, ты не сразу возненавидела меня?
— Иди к черту!
— Приятно видеть, как преобразило тебя материнство...
— Что ты хочешь услышать, Кейн? Чтобы я призналась, что ошибалась, когда плохо думала о тебе? Хорошо, я признаю, что была не права.
Признание вины удивило Кейна.
На глаза женщины навернулись слезы.
— Я смотрю на тебя с Лиззи и вижу, что она без ума от тебя. Как и ты от нее! И если ты считаешь, что, любя свою дочь, а это действительно так, я не чувствую вины из-за того, что все эти долгие десять лет у нее не было отца... — Райнон замолчала. Ее голос начал срываться, а она не хотела сцен и истерик. — Тогда ты знаешь меня не лучше, чем я когда-то знала тебя, — закончила она.
— Райнон...
Прозвучавшая в его голосе нежность стала последней каплей. Слезы застилали глаза женщины, когда она посмотрела на Кейна.
И она ненавидела себя за то, что он видит сейчас ее слабость. Райнон нашла в себе силы добавить:
— Я бы никогда не лишила Лиззи отца, потому что знаю, каково это, жить без отцовской заботы. Ты прав, ясно? А я не права. Ты выиграл. Доволен?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Райнон скрылась наверху прежде, чем Кейн смог удержать ее. Он так и остался стоять на лестнице. Райнон была права по крайней мере только в одном: он знал ее не лучше, чем она его.
Мужчина размышлял над тем, стоит ли ему немедленно пойти за Райнон и получить ответы на все оставшиеся вопросы, которые она зародила в его душе. Но все же ему показалось, что она неправильно оценит такое поведение. Несмотря на все его желание узнать правду, давить на Райнон сейчас опасно.
И неважно, насколько он обижен на нее за прошлые грехи. Она прежде всего мать Лиззи, а значит, достойна уважения хотя бы за то, что сохранила ребенка.
Проблема заключалась еще и в том, что признание вины со стороны Райнон заставило Кейна задуматься и над собственными ошибками в прошлом. Да, у него были свои веские причины не быть тогда рядом с Райнон... Но ведь у нее тоже могли быть причины не говорить ему о ребенке. Во всякой истории существуют две стороны. Единственный способ узнать правду — это завоевать доверие Райнон, а это невозможно без откровенных бесед.
Родители должны уметь общаться. Хорошие родители. И придется ему заново узнавать Райнон...
Нужно только немного времени, чтобы хорошенько все обдумать. Что касается дочери, тут все ясно. Кейн успел уже к ней привязаться и полюбить всем сердцем. Что касается Райнон, то здесь вопросов было больше, чем ответов.
Именно поэтому Кейн снова и снова давил на хозяйку дома. Ему нужны были эти ответы. Потому что, как бы он ни злился на нее, ему в душе хотелось получше узнать Райнон сегодняшнюю и сравнить с той, что была раньше. Так долго скрывать от него дочь — жестоко, значит, она и впрямь ненавидела его. И все же она потрясающе воспитала Лиззи. Как такое возможно? Как можно ненавидеть человека и обожать его ребенка?
Неужели это просто материнский инстинкт? Райнон уже намекала, что Лиззи многое унаследовала от Кейна, а проводя с дочерью достаточно времени, мужчина и сам стал это замечать. И ей, наверное, было крайне неприятно видеть в дочери черты нелюбимого человека.
Кейн собирался получить от Райнон ответы на все свои вопросы. А все-таки хорошо, что она признала свою вину! Так будет значительно легче построить новые отношения.
Больше всего смущала их прошлая физическая близость. В больших темных глазах женщины Кейн прочел, что она, как и он, помнит каждый день из тех, что они когда-то провели вместе.
Дверь наверху распахнулась. Мужчина весь напрягся, ожидая, что сейчас к нему подойдет Райнон. Но когда он взглянул туда, то увидел стоявшую на верхней ступеньке Лиззи.
— Меня ждешь?
Кейн выдохнул и тоже улыбнулся дочери.
— Ага. Пойдем поедим чего-нибудь.
Только в компании дочери мужчина чувствовал себя здесь как дома. Но он не мог не думать о том, что, кроме Лиззи, ему придется постоянно сталкиваться и проводить время с Райнон. А раз так, то хочешь не хочешь, а нужно завоевать ее доверие и узнать всю правду.
— Я зажгу огонь в подвале. — Кейн стоял в кухне, глядя на Райнон.
Она выглядела устало. Под глазами у нее виднелись темные круги, а кожа была как-то неестественно бледна и тускла.
Кейн восхищался тем, что Райнон нашла в себе силы спуститься к обеду. Она сделала это только ради Лиззи. Видеть Кейна ей, должно быть, очень тяжело, и он понимал это.
Райнон вытерла стол, а потом лишь кивнула ему в ответ. Это, наверное, тоже непросто — постоянно быть начеку в те редкие моменты, когда они оставались наедине.
— Здесь холодно, как в аду.
— Бывает. Как и в других домах, таких же старых и больших, как этот.
Ладно, хотя бы это сработало. То, что Райнон заговорила с ним о Брукфилде, уже хорошо.
— Мэтти рассказывал, что ты всегда любила этот дом.
— Да, — кивнула женщина, вытряхивая тряпку. — Брукфилд — особенное место. Дом, о котором мечтаешь в детстве. Однажды в витрине магазина я увидела кукольный дом, похожий на этот. И такой дом стал моей мечтой. И Лиззи тоже очень понравилось здесь.
