Глава 4
Но теперь у меня есть ты.
Его смуглое лицо с отросшей за сутки щетиной… эта медленно расплывающаяся по лицу улыбка… этот сочный низкий голос… Неудивительно, что ее бросило в дрожь.
Он говорил правду. Он не причинил ей вреда и не надругался над ней.
Но почему-то она чувствовала, что его счеты с ней еще не закончены.
Она храбро встретилась с ним взглядом.
— Ответь мне: ты видел его?
— Видел — кого?
— Моего отца! Ты говорил, что он был среди нападавших, но я должна знать, видел ли ты его лицо. Потому что могу поклясться, что мои соплеменники не бросают умирать раненых. Мой отец никогда не допустил бы такой кровавой бойни!
Он долго молчал, потом сказал:
— Я не видел его лица. Но я отлично знаю боевой клич воинов клана Монро и цвета их пледов. К тому же цвет его волос не спутаешь ни с чем.
— У тебя нет ни малейшего сомнения в том, что ты ошибся? Не думаешь, что это было предательство и кто-то хотел свалить вину на моего отца?
— Нет. Я совершенно уверен, что это был твой отец, — заявил Камерон сквозь зубы. — И на твоем месте я не стал бы искать оправданий.
Мередит так крепко сжала кулаки, что ногти врезались в ладони. Возмущение, кипевшее в ее душе, вдруг прорвалось наружу.
— Ты считаешь, что победил меня, потому что я женщина! — вскричала она. — Потому что я слабее, а ты сильнее. Будь я мужчиной, ты не осмелился бы тронуть меня. Ты просто жалкий негодяй! Мерзкое животное! Все, что ты делаешь, отвратительно, и сам ты отвратителен!
Она стояла перед ним, вызывающе вздернув подбородок и широко расставив грязные босые ноги. Камерон был поражен и возмущен. Она назвала его отвратительным! Да как она смеет говорить такое, эта набожная монашка! И как она смеет говорить, что он ошибается и вовсе не ее соплеменники уничтожили его родню? Если там и было предательство, то исключительно со стороны ее отца!
Он был взбешен, но постарался сдержать свою злость, потому что знал, что пожалеет потом, как и она пожалеет, что вызвала его гнев.
— Ты закончила? — спросил он спокойным тоном. Она некоторое время молча смотрела ему в глаза.
Камерон был уверен, что следующий взрыв возмущения не заставит долго ждать себя. Ее губы раскрылись, потом крепко сжались. В глазах, опушенных темными ресницами, бушевала ярость. Однако она так ничего и не сказала.
— Буду считать, что ты ответила «да». — Он свистом подозвал коня. — В таком случае продолжим наш путь. Но имей в виду, дорогуша, — произнес он, легко вскакивая в седло, — будь ты мужчиной, ты давно уже лежала бы в могиле.
Он тронул пяткой бок Счастливчика, и животное сорвалось с места. На этот раз Камерон не был расположен соразмерять его скорость с ее скоростью. Он был слишком зол на эту девчонку!
Вскоре лес поредел. Плывущие высоко над головой облака отбрасывали на землю тени. Впереди виднелись холмы, покрытые нежной весенней зеленью.
И тут до слуха Камерона донесся какой-то негромкий звук — едва слышный сдавленный крик отчаяния. И наступила тишина.
Камерон быстро оглянулся.
Мередит была сзади, чуть справа от него. Он остановил Счастливчика и окликнул ее:
— Эй, не нужна ли помощь?
Она бросила на него сердитый взгляд и ничего не сказала, продолжая идти вперед. Что бы ни случилось, она, похоже, уже вполне оправилась и шагала как ни в чем не бывало.
— Ну как хочешь, — холодно сказал он, задержавшись на ней взглядом.
Он еще вчера заметил, что она настоящая красавица, но сейчас ему показалось, что это слишком слабое определение для ее внешности. При свете дня она была такой красивой, что дух захватывало. И не имело значения, что она перемазалась в грязи, а волосы, длинными прядями спускавшиеся до изящных узких бедер, свалялись и висели космами. Отвратительное платье порвалось, и сквозь прорехи проглядывали такие соблазнительные округлости розовой плоти, какие он не мог и вообразить у представительницы враждебного клана! Ему очень не хотелось признавать ее красоту, поскольку в ее жилах течет мерзкая кровь Монро, но красота есть красота, и с тем, что видят его глаза, не поспоришь.
Камерон ехал теперь медленно. Он заметил, что она начала прихрамывать. Он уже десять раз был близок к тому, чтобы схватить ее и посадить в седло перед собой, и десять раз себя останавливал. Почему она не попросит его остановиться? Эта маленькая дурочка продолжала идти со стоическим упорством!
Они добрались до неширокой реки, которая вилась по узкой лесистой горной долине, и тут Мередит упала. Лицо ее исказила гримаса боли. Правда, она проворно поднялась на ноги. Если бы он в это время не смотрел на нее, то ничего бы не заметил. На этот раз Камерон не стал раздумывать. Он развернул Счастливчика, остановился перед ней и соскочил на землю.
— Стой! — крикнула она, выставив вперед руку, словно защищаясь.
— Сядь! — приказал он.
Она не подчинилась и попятилась от него.
Схватив ее за локоть, он, ворча, притянул ее к себе, ожидая, что она будет сопротивляться. Но она подчинилась и осела на землю, уставившись на него огромными глазищами.
— Почему ты так на меня смотришь? — спросил он, только теперь осознав, что сам смотрит на нее сердито. Неужели ее можно заставить подчиниться лишь с помощью сурового взгляда? — Покажи свои ноги, — строго потребовал он.
— В этом нет необходимости!
Она хотела поджать под себя ноги, но Камерон ее опередил. Он положил руку на ее бедро выше колена, она дернулась и попыталась отползти. Камерон слегка надавил на бедро пальцами, чтобы напомнить ей, что она не свободна.
Она замерла. Кажется, он ее здорово напугал. Она покраснела до корней волос.
Он был очень доволен. Ага! Значит, ее сопротивление можно сломить не только суровым взглядом, но и прикосновением! ,
Он оказался прав в своих предположениях, хотя это ему не принесло удовлетворения. Подошвы ее ног были сбиты и кровоточили. Его удивляло, как она могла даже стоять, не говоря уже о том, чтобы ходить. Он выругал ее, а заодно и себя за то, что позволил ей так долго идти пешком.
Он усадил ее на берегу, плавно спускающемся к воде. Потом достал из сумы на боку Счастливчика полосу льняного полотна и по откосу, заросшему темно-зеленым папоротником, спустился к воде. Она следила за каждым его шагом, словно испуганная лань, готовая в любой момент броситься наутек, однако когда он вернулся, то застал ее на том же месте, где оставил. Правда, когда он опустился рядом с ней на колени, она явно занервничала.
Он как можно осторожнее стер с ее ног грязь, смешанную с кровью. Сделав это, он вытащил из ножен кинжал. У нее от испуга округлились глаза, но, как ни странно, она не сделала попытки отползти в сторону, а лишь стиснула руки. Он заметил, что они у нее маленькие и изящные, как и остальное тело.
