— Повторяю, сударыня, делайте так, как вам велят. Зачем гневить высочайшую особу?
— А затем, что я не хочу выходить во второй раз замуж.
Тем более за аморального писаку, автора каких-то дурацких водевилей — пусть даже он и друг короля.
— Значит, вы предпочитаете отправиться в Тауэр?
У Элиссы от изумления и страха расширились глаза.
— Если вы не уступите королю, он, поверьте, изыщет какой-нибудь благовидный предлог, чтобы вас туда упрятать.
Говорят, Карл пообещал засадить в крепость самого герцога Бэкингема, а ведь герцог, да будет вам известно, был его ближайшим другом и соратником на протяжении многих лет.
У Элиссы подкосились ноги, и она была вынуждена снова опуститься на стул.
— Поверьте, сударыня, брак с другом короля — не самое тяжелое испытание, какое может ниспослать судьба. Что же касается жениха, то тут вы кругом не правы. В его пьесах нет ничего предосудительного или аморального. Поговаривают, правда, что сэр Блайт часто меняет любовниц, но это худший из его грехов. Сэр Блайт человек чести, щедрый и не злой.
Элисса стиснула на груди руки.
— То обстоятельство, что он лишь меняет любовниц, но ничего особенно дурного не делает, вряд ли заставит меня относиться к нему с большим уважением. Подумайте хотя бы о том, какой пример он будет подавать моему сыну! Его отец…
У Элиссы из глаз потекли слезы, и закончить фразу она так и не смогла. Потом, правда, она взяла себя в руки и вытерла глаза. Она не плакала уже много лет и не собиралась проливать слезы и впредь.
— Я не хочу выходить замуж, и никто меня к этому не принудит — даже король. Поместье же принадлежит моему сыну по закону, а стало быть, никто не вправе его отнять. К этому мне добавить нечего.
Мистер Хардинг пожевал губами, помолчал, а потом, пригнувшись, в упор посмотрел холодными рыбьими глазами на Элиссу.
— В таком случае, мистрис Лонгберн, вы должны мне ответить на один вопрос: что конкретно вы в силах предпринять, чтобы отстоять законные права вашего сына на наследство?
Дверь отворилась, и мистрис Лонгберн вплыла в покои короля.
«Да, — отметил про себя Ричард, — эта женщина красива по-настоящему. Точеная фигура, великолепные формы, а волосы, если их распустить, свешиваются, должно быть, ниже пояса. А какие у нее полные алые губы!» Ричард представил себе, как он целует их, и затрепетал от вожделения.
Впрочем, хотя Ричарду и не составило большого труда вообразить, как хорошо ему будет с ней в постели, жениться на ней он не хотел по-прежнему. На основании собственного горького опыта господин сочинитель знал, что одного только вожделения для гармоничной семейной жизни недостаточно.
Мистрис Лонгберн, присев в поклоне перед королем, перевела взгляд на Ричарда.
— Прошу ваше величество и сэра Ричарда назначить день свадьбы.
Ричарда до такой степени поразили эти слова, что у него перехватило дыхание.
— Стало быть, вы согласны принять наше предложение? — осведомился король.
Ричарду показалось, что в голосе Карла сквозит легкое разочарование.
— Согласна, сир, но прошу со свадьбой не затягивать.
Мне хотелось бы как можно скорее вернуться домой.
— Тебе, сэр Ричард, досталась удивительно добропорядочная невеста — разве не так? — с ухмылкой произнес Карл, поднимаясь со стула. Затем, обратившись к Элиссе, он добавил:
— Хорошо, моя дорогая, все будет так, как вы желаете.
Но свадьба состоится здесь, в Уайтхолле.
— Я, ваше величество, хотел только сказать, что…
— Ты ведь хотел нас поблагодарить, сэр Ричард, не так ли? — спросил король, устремляя на сочинителя пронзительный взгляд небольших серых глаз.
— Да, ваше величество, — понурив голову, сказал сэр Блайт. — Я безмерно вам благодарен.
— Вот и хорошо. А теперь мы оставим вас вдвоем, чтобы вы могли на приволье поговорить о предстоящей свадьбе и обсудить все детали. На столе вино и фрукты — угощайтесь. — Карл, изящным движением руки указав на хрустальный графин и блюда с яствами, вышел из комнаты.
— Думаю, нам следует подчиниться его приказу и немного поесть и выпить, — заявила с усмешкой Элисса, усаживаясь за стол и наливая себе вина.
Хотя она приложила немало усилий, чтобы выглядеть спокойной и уверенной, дрожащая рука, сжимающая ножку бокала, выдавала снедавшее ее напряжение.
— Быть может, вы хотите, чтобы разговор шел в присутствии вашего адвоката? — спросил Ричард, усаживаясь напротив.
— Он уже отправился домой, чтобы приготовить все необходимые документы для подписания брачного договора.
— Даже не выяснив мнение жениха — мое то есть мнение?
— Он набросает только предварительный план, ознакомившись с которым вы сможете дискутировать с мистером Хардингом по каждому пункту сколько вам заблагорассудится.
На лице Ричарда вновь утвердилось непроницаемое выражение.
— Я так и сделаю, не сомневайтесь. Все эти адвокаты — ужасные крючкотворы и могут так запутать даже простейшее дело, что потом ни черта не разберешь. Заранее предупреждаю — не буду подписывать ничего, идущего вразрез с моими интересами.
— И я тоже, сударь. Тем более что законы в этой стране большей частью защищают интересы мужчин. Если женщина не хочет, чтобы ее надули, без адвоката ей просто не обойтись.
— А вы хорошо подкованы по части законов.
— Именно по той самой причине, что у меня умный и опытный адвокат.
— Я тоже не дурак, мистрис Лонгберн.
— Рада это слышать. Нет ничего хуже, чем выйти замуж за дурака Довольно уже того, что вы сочинитель.
— Ну , каждый зарабатывает на хлеб как может. Если бы я не писал пьес, мне пришлось бы голодать.
— Благородному человеку больше пристало бы голодать, нежели писать глупые пьесы.
Ричард откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки.
— Вам знакомо чувство голода, мадам?
Она вспыхнула:
— Нет, слава Создателю, голодать мне не приходилось.
— А мне приходилось. Стало быть, я в каком-то смысле эксперт в этой области, а из этого следует, что мне лучше знать, что должен и что не должен делать благородный человек, чтобы выжить.
— Я имела в виду мужчину, сэр Ричард, благородного мужчину, способного совершать мужские поступки.
Сэр Блайт некоторое время внимательно разглядывал вдову Лонгберн, и взгляд его не предвещал ничего хорошего.
— Поскольку нам в скором времени предстоит стать мужем и женой, позвольте, мадам, дать вам дружеский совет.
Если вы хотите жить со мной в мире, никогда не ставьте под сомнение мою честь.
