– Да, – отозвалась я после того, как расшифровала значение его слов, – мать моей бабушки была из рода Невиллей. Она сама была урожденная Вольфсон. Ее отец женился дважды, и мистер Вольфсон, владелец Эбби-Мэнор, родился от второго брака.
– Да, так оно и было. Как долго пробудете в аббатстве, мисс?
– Пока не найду собственного дома. Мистер Вольфсон – мой опекун и опекун моей кузины.
– Опекун... Вы, значит, живете в аббатстве?
– Ну да.
Вдруг резкая гримаса перекосила лицо Доддса. Если бы дело было летом, я бы решила, что его ужалило какое-то насекомое. Потом его черты вернулись к прежнему невозмутимому спокойствию.
– Мой дед был грумом у вашей прабабушки.
– О, вот как.
Еще одна гримаса внутренней борьбы. Я уже подумала о плохом и решила закричать, позвать на помощь, когда он резко засунул руку в карман, вытащил какой-то предмет и протянул его мне. Я отшатнулась.
– Возьмите это, – проговорил он громким хриплым шепотом и с таким заговорщицким видом, что я невольно оглянулась по сторонам посмотреть, не шпионит ли кто-нибудь за нами.
– Возьмите, – повторил Доддс, разжимая кулак.
На его грубой ладони, почти затерявшись в се глубоких складках, лежала веточка засушенного растения, аккуратно завернутая в кусок ткани.
Я взяла ее. Она, безусловно, не могла причинить вреда. Когда веточка оказалась у меня в руках, широкие плечи Доддса утратили напряжение, он кивнул с явным чувством облегчения.
– Всегда носите с собой. Ночью тоже. Особенно по ночам.
Я сгорала от любопытства, но он не дал мне шанса расспросить его, приподнял меня и с такой скоростью переправил на ту сторону рва, что я, задохнувшись от неожиданности, лишилась дара речи. Потом он быстро пошел вперед, не давая возможности себя догнать...
Когда мы подошли к гостинице, мистер Вольфсон уже сидел в экипаже, проявляя явное нетерпение. Он бросил монету Доддсу, дергая одновременно поводья. Но неуклюжий Доддс не сумел поймать монету на лету, она упала на землю, и он все стоял, глядя под ноги, отыскивая взглядом деньги, когда мы тронулись в путь. Мистер Вольфсон говорил мало по пути домой, спросил только, как мне понравилось посещение замка. Кажется, его позабавил мой рассказ о странном поведении Доддса. Я хотела показать ему веточку, которую дал мне Доддс, но почему-то не нашла ее в кармане юбки. Наверное, выронила где-то.
Я зевнула четыре раза за последнюю минуту. Время ложиться спать.
* * *
Полночь
Загадка с собаками разрешилась. Я все видела сама. Сегодня я плохо спала. У меня иногда бывают такие бессонные ночи. Лунный свет свободно вливался в комнату, как вода через края кувшина. Я подошла к окну. Луна была полной, идеальной, словно полированный серебряный шиллинг. Под ее светом тени деревьев четко прорисовывались, даже самые тонкие ветки как будто были прочерчены искусным, остро отточенным пером. Вначале ничто не нарушало иллюзию застывшей картины. Вдруг появилось какое-то движение: из тени дерева, двигаясь в направлении входа, к дому перебежала одна из собак. Хотя того зверя, что появился сейчас из тени, трудно было назвать собакой. Шерсть казалась особенно густой, острый нос и острые уши – ничто не отличало это существо от настоящего волка, но только оно было огромным, величиной с годовалого бычка. Пока я наблюдала, затаив дыхание, оно остановилось и подняло голову к окну, как будто увидев меня. Это было невероятно, я понимала, что оно не может меня видеть, но сжалась за шторой, стиснув ткань повлажневшими ладонями. В неведомой игре света глаза существа вспыхнули яркими зелеными огнями – единственные цветовые пятна на черно-белом ландшафте. Затем выдвинулась еще одна тень, второй пес присоединился к первому. Они долго стояли, устремив горящие взоры на мое окно. Потом опустили морды и потрусили рядом вдоль фасада, как пара часовых.
Разумеется, бедные создания должны когда-то гулять. Но почему же я так испугалась их?..
Я не стала принимать лауданиум. Говорят, он вызывает фантастические сны и видения, а у меня сама действительность не уступит фантазии!
* * *
21 мая
Вообразите мое изумление, когда на следующее утро я обнаружила на туалетном столике Ады веточку засохшего растения, точно такого же, каким было то, что Доддс дал мне вчера в Миддлхеме. По крайней мере, мне оно показалось таким же. Сухое и бурое, с маленькими засохшими цветочками, которые, вероятно, были когда-то желтого цвета.
Когда я спросила Аду, откуда у нее это, она посмотрела на меня удивленно.
– А, вспомнила, – наконец сказала она, – Эльжбет дала.
Эльжбет – наша горничная, простодушная хорошенькая болтушка, такая полная, что, казалось, ее корсет готов лопнуть в любое мгновение. Она своим юмором и веселым характером возмещала умение убирать постели.
Ада, сосредоточенно сдвинув брови, вернулась к своему рукоделию, она штопала порванную кашемировую шаль. Разумеется, это была работа для Эльжбет, но ее шитье настолько грубое, что мы все-таки предпочитаем ее работе свою. Я постоянно и намеренно игнорирую подарок дорогой бабушки – рабочую шкатулку из черного дерева. Если у меня раньше и было намерение работать иглой, ее подарок навсегда разрушил это желание.
– Зачем тебе дала это Эльжбет? – настаивала я.
– О... Я не знаю... Что-то сказала... На удачу или на счастье, доброе здоровье... Что-то в этом духе...
– Ради бога, Ада, выслушай меня! Когда она дала тебе это?
Ада пожала плечами.
– Ну вот, я уколола палец, – сказала она с возмущением. – Что ты злишься, Харриет? Дай подумать. Это было вчера... нет... в четверг... о, я не помню.
– Не можешь точно вспомнить?
– Ну... Я отдала ей то платье – знаешь, из розового муслина, оно мне велико. Ей оно очень правилось. Потом она вернулась с этим цветком – Эльжбет называла это цветком, но это совсем на цветок не похоже, верно? И она сказала, что я должна все время носить его с собой. Несомненно, это одно из йоркширских суеверий, возможно, если положить веточку под подушку, я увижу во сне своего будущего жениха. – Она весело рассмеялась, потом вздохнула: – Боюсь, мне никогда не научиться рукоделию. Мои руки такие неловкие. Хорошо бы купить новую шаль. Как было бы замечательно – пройтись по магазинам! – Лицо ее посветлело. – Даже просто поехать в большой город.
– Я поговорю с мистером Вольфсоном. Может быть, он отвезет нас в Йорк.
Я не могла не думать, когда шла обратно к себе по коридору, что она права. У нас не было гостей, за исключением случайных деловых партнеров опекуна. Имение расположено очень изолированно. Но ведь должны же быть какие-то соседи? К тому же положение мистера Вольфсона обязывало иметь широкий круг знакомых. Думаю, объяснение следует искать в физической ущербности мистера Вольфсона. Он не потерпит никаких изъявлений сочувствия от посторонних.
