И кто такая эта Илона? Адам произнес ее имя, приходя в себя после операции, с тоской звал ее в бреду и в ночных кошмарах. Она его родственница? Или возлюбленная?
В сознании зародилась безумная мысль. Спустя минуту — нет, секунду! — эта мысль пустила ростки и расцвела пышным цветом, питаемая отчаянием и безысходностью. Может, были и другие причины, но Жюли их не видела.
Отстранив собаку, она встала. Обычно Жюли действовала под влиянием момента, но сейчас ум ее заработал подобно часовому механизму, просчитывая каждую деталь сумасбродного плана. Беппо вопросительно воззрился на девушку, а затем удрученно положил голову на лапы: хозяйке явно было не до него.
Тени под глазами, свидетельствующие о бессонной ночи, были тщательно затонированы при помощи пудры. Улыбка скрывала тревогу и смущение, под маской дерзкого вызова затаился страх.
Едва Жюли переступила порог палаты, Адам вскочил ей навстречу.
— Куда вы запропастились вчера, черт вас подери? И с какой стати? — Он нетерпеливо указал Яношу на дверь.
Неистовство его тона взволновало Жюли куда больше, чем сами слова, но лишь на мгновение.
— Доброе утро и вам тоже!
Жюли отвернулась к окну, тщетно пытаясь взять себя в руки. При виде Адама решимости у нее заметно поубавилось. Он схватил ее за плечи и развернул к себе так стремительно, что Жюли едва устояла на ногах.
— Отвечайте на мой вопрос!
Жюли открыла было рот, чтобы осадить его за дерзкий тон, но тут прикосновение его ладоней смягчилось, и она напрочь позабыла об упреках.
— Если вам угодно знать, я отправилась домой, — сообщила она. — Я не привыкла задерживаться там, где мое присутствие нежелательно. А вчера я явственно ощущала себя лишней. Вы не согласны?
— Жюли… — Само ее имя, произнесенное мягким, покаянным голосом, прозвучало лаской. — Мне очень жаль, что вы стали свидетельницей нашей ссоры. Если мы чем-то обидели вас, я приношу свои извинения.
— В этом нет необходимости. — Она не опустила взгляда. — Я выставила себя полной дурочкой и не стала дожидаться аплодисментов.
Адам почувствовал, как напряглись хрупкие плечи. В словах звучала неподдельная обида, и, хотя он не совсем понимал, в чем ее источник, знал: доля вины лежит на нем.
Желая загладить впечатление, Адам коснулся пальцем бархатной щеки. Но Жюли поспешно отпрянула. То, что она собиралась предложить, плохо сочеталось с ласковыми прикосновениями. Ах, если бы существовал более деликатный способ изложить свою мысль… Да только нет такого способа! А если и есть, так ей он почему-то не приходил в голову.
Жюли смело встретила взгляд серо-голубых глаз.
— У меня к вам деловое предложение.
Адам, никак не ожидавший подобных слов, застыл в изумлении.
— Что? — переспросил он, гадая, не подвел ли его слух.
— Вы отлично меня расслышали. — Жюли нервно сглотнула и торопливо добавила: — Я хочу, чтобы вы дослушали до конца, не перебивая. Хорошо?
Адам кивнул. В глазах Жюли читалась такая мука, что он мысленно дал себе клятву исполнить любую просьбу девушки, в чем бы та ни заключалась.
— Вчера вы при мне сказали брату, что поедете в Россию и возьмете с собою женщину в качестве прикрытия. Я хочу занять место этой женщины! — на одном дыхании выпалила княжна.
— Вы, конечно, шутите!
Жюли вцепилась в его руку.
— Вы пообещали дослушать до конца! — Адам коротко кивнул, и она продолжила: — Мне необходимо уехать из Ниццы. — Жюли крепче стиснула пальцы на его локте, не давая вставить ни слова. — Если вы возьмете меня с собой… это послужит к обоюдной выгоде, — докончила она деловым тоном.
Безумное желание сказать «да» едва не заставило его согласиться. Однако Адам поборол искушение и заговорил, тщательно подбирая слова:
— Жюли, вы сами не знаете, о чем просите. Вы — юная особа с безупречной репутацией. Что о вас подумают, если вы уедете со мной? — Адам стиснул кулаки. — Если бы кто-то увез подобным образом мою сестру, я бы застрелил негодяя.
— Безупречная репутация мало для меня значит. — Жюли пожала плечами. — И, по счастью, братьев у меня нет.
— Это невозможно. — Адам покачал головой. — Невозможно!
— Хорошо. — Не давая Адаму времени прийти в себя от изумления, Жюли продолжила: — Если я не смогу покинуть Ниццу с вашей помощью, я найду другого пособника. Не все мужчины так щепетильны. — Собственная дерзость приводила ее в ужас, но она знала, что не остановится ни перед чем.
Адам в панике схватил ее за плечи.
— Вы в самом деле отважитесь на это? Уедете с первым встречным?! — Негодование слепило мозг, мешало мыслить, он едва сознавал, что говорит. — С посторонним для вас мужчиной?!
— У меня нет выхода. — Жюли упрямо вздернула подбородок.
— Жюли, вы понятия не имеете, зачем я еду в Россию. — Адам основательно встряхнул ее, прежде чем отпустить. — Иначе бы в страхе бежали от меня, как от прокаженного!
— Я знаю, что вы ищете мести.
— И, зная это, готовы сопровождать меня? — Он нахмурился.
— Да.
— Только потому, что вам взбрело в голову уехать из этого города? Откуда такая спешка?
Взгляд Жюли погас.
— И вы еще спрашиваете?
— Ах да! — Губы Адама изогнулись в усмешке. — Я и забыл о братце: для вас он — канонизированный святой, верно?
— Избавьте меня от низкопробных шуток! — вспыхнула она.
— Не дерзите, Жюли! Ведь я еще не дал согласия!
— Так вы готовы взять меня с собой? — Жюли затаила дыхание.
— Нет, не просите. Вы сами знаете, что я не могу. — Чувствуя, что сдается, Адам досадливо поморщился. — Черт вас дери, зачем такие отчаянные средства? Купите билет в любом направлении, поезжайте на курорт, куда угодно. У вас полно денег. А если нет, так я дам.
Жюли невидящим взором уставилась на него. Действительно, почему ей так необходимо поехать с ним? Почему ее охватывает паника при одной мысли о том, что Адам ей откажет?
Видя, что слова не помогают, Жюли подошла к нему вплотную. И, как это часто случалось за прошедшие месяцы, одну ладонь положила на его поясницу, другую — у основания шеи.
Впервые Адам не почувствовал, как стихает боль. В крови разливался огонь. Не пожар, что ярко вспыхивает и также легко гаснет, но ровное, сильное пламя, что горит медленно и бездымно.
Адам тряхнул головой, будто прогоняя наваждение.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Я просто хочу поехать с вами. Я должна поехать с вами. — Жюли сама удивилась, с какой легкостью дались ей эти слова.
Беспредельная радость вспыхнула в его душе, словно яркий луч маяка — во мраке. Но тут же погасла. Развернувшись, Адам оттолкнул ее руки.
