Представшая перед глазами Кристины картина оптимизма не внушала. Ужасный лилово-багровый синяк во всю голень, плюс приличная царапина с запекшейся кровью. Да и не царапина даже, а самый натуральный порез с рваными краями, глубокий и болезненный. Видимо, разбила, когда об корягу навернулась. Дорожка свернувшейся крови серпантином обрамляла ногу, исчезая где-то в районе разбитой и ужасно грязной пятки. Елки-палки, она же перед сном ноги-то не мыла!
Кристина посмотрела на простыню, на которой провела ночь, и едва не застонала. Боже мой, до чего она докатилась! С таким же успехом можно было в луже поваляться, а потом простыней вытереться. Свинья, и та после себя меньше грязи оставляет. А все из-за Ивана, будь он неладен! Ничего, лишь бы отсюда вырваться, а там она за все сквитается.
Решив, что чай подождет, Кристина занялась ногой. Достала из аптечки бинт, отрезала ножом приличный кусок. Требовалась вода. Оглянувшись по сторонам, ничего не нашла. Пришлось хромать к двери. Счастье ей улыбнулось, и Кристина обнаружила на лавке практически полное ведро с водой. Подумав, притащить его целиком или бегать туда-сюда, макая бинты, выбрала первое, и поволокла ведро к кровати, морщась от тяжести и боли в раненых ногах. Уселась на кровать. Потом подумала, снова встала и принесла со стола плошку, которой зачерпнула воду из ведра. Еще неясно, где здесь колодец, а пачкать всю имевшуюся воду грязью и кровью не хотелось.
После того, как ноги приобрели более— менее человеческий вид, Кристина замотала рану чистым бинтом и сочла собственное лечение на сегодняшнее утро завершенным.
Ходить свежевымытыми ногами по грязному полу совершенно не хотелось, поэтому пришлось лезть в свой рюкзачок-енот и доставать пляжные тапки, которые, слава Богу, она таки забрала с собой в последний момент. Так, на всякий случай. Ведь случаи бывают разные…
Приготовление чая едва не вылилось в серьезную проблему, поскольку посуда была, вода и чай тоже присутствовали, а вот место для разведения огня отсутствовало напрочь. Ни печки, ни намека на что-либо иное. Хорошо, что вовремя вспомнила слова Фомича и, заглянув под топчан, обнаружила там одноконфорочную газовую плитку. После краткого обучения методом научного тыка все получилось, и утренний чай состоялся.
После чая Кристину разморило. Все-таки злополучная прогулка здорово вымотала ее и морально, и физически. Поэтому, перестелив простыню грязной стороной вниз, она снова улеглась на топчан и заснула.
Сейчас она спала гораздо спокойнее. Кошмары больше не мучили, впрочем, как и никакие другие сны.
* * *
Иван метался по квартире и не находил себе места. Как там Кристина? Сильно сердится? Наверное, да. Да любая девчонка на ее месте однозначно бы взбесилась. Или все-таки надо было объясниться? А, уже поздняк метаться, все равно ничего не исправишь. Ничего, она должна понять, должна! Пусть хоть отдохнет, как следует, сил наберется, поймет, как загнала себя за последние полгода. А он приедет, обязательно за ней приедет. Только не сейчас. Сейчас не время. Боже, но как же сердце туда рвется! Не думал, что все дастся с таким трудом. Прямо хоть срывайся и поезжай к ней обратно. Но ведь тогда он сам своими руками испортит всю задумку. И получится: ни Богу свечка — ни черту кочерга.
От метаний и самоедства Ивана отвлек звонок. Кого еще там принесло? Вроде как на сегодня ни с кем о встрече не договаривался?
На пороге обнаружился Ликвидатор в компании Семь-Сорок.
— Лесничий, мы тут решили… В общем, ты все равно в ближайшее время вроде как холостой, заботами не обремененный — поможешь парню с альпухой? А то он в резервисты намылился и очень не хочет в грязь лицом упасть на тренировках. Перед девушками, мол, стыдно будет.
— Лесничий, да ты его не слушай! Он ведь все подчистую к женскому вопросу сводит! При чем здесь девушки? Просто меня, может быть, в августе в горы на пару недель пригласят, а я чайник чайником в этом деле. Даже узлы вязать не могу. А то, что мне эти знания потом на курсах резервистов пригодится — факт: не думаю, что в спасяшке альпинизм по полной программе преподают, скорее, только самые азы.
— Лесничий, а ты его спроси, спроси: с кем это он в поход идет? Вот спроси!
— Да что ты привязался! С кем хочу — с тем иду!
— Олег, ну, действительно! Чего к парню лезешь?
— Да что вы на меня набросились! Даже поприкалываться уже нельзя! Все чувствительные и ранимые! А у меня, может быть, сердце за вас кровью обливается! Один сохнет и страдает, вся надежда только на поход с любимой в горные выси, авось там что-нибудь выгорит. Другой вон, подругу свою к лешему в гости спровадил, теперь на друзей глазами раненого зверя смотрит. А я ж за вас всей душой! Вот, даже бутылочку Шивас Регал захватил, дабы подсластить вам одиночество. А вы… Дураки вы дурацкие, вот! Уйду я от вас.
— Нет уж, нет уж. Кто ж тебя с Шивасом-то отпустит! Я ради такого дела банкой соленых огурчиков пожертвую!
— Кто ж чистопородное виски огурцами заедает! Тьфу, деревня. Ладно, пользуйтесь моей добротой. Я как знал, что без меня всю малину попортите. Держи закусь. Между прочим, все родное. Мейд ин тама. Один кореш — коллега по работе из командировки приволок. А я ведь мог все в одну харю стрескать и без всякого дружеского участия. Но кто ж это ценит!
— Не ворчи, мы тебя любим, ценим, и на руках носим. Эй, это исключительно в фигуральном смысле, нечего на практике пробовать! А то уже косит хитрым глазом, примеривается! Я ж под твоей тушей сдохну, если ты на меня запрыгнешь! Лучше вон, стопочки достань, а я пока эту красотищу порежу и разложу.
— Так, так, и на меня стопочку готовьте, не забывайте! Я тоже хочу приобщиться к прекрасному!
— И где мы тебя, Сереженька, после этого приобщения искать будем? Кто в прошлый раз корчил из себя крутого скалолаза и по забору пансионата карабкался? Кто про зов предков орал? Кто кричал: мне ваши Хибины по колено! Кстати, я еще тогда хотел спросить: если тебе Хибины по колено, то покуда тогда тебе Гималаи приходятся?
— Но если сам знаешь, чего спрашиваешь? Значит, не дадите пулемет?
— Ладно, так и быть. Но только сегодня в виде исключения. И если начнешь буянить — пеняй на себя. Спать положу на коврике, чтоб мозги на сквозняке побыстрей проветрились. Я твои выкрутасы на последних покатушках долго еще помнить буду. Красней за тебя перед горничными, с заборов этих самых снимай! Еще скажи, что не помнишь ничего?
— Да ладно, не так уж я и бузил. Разве что самую малость. Чуть-чуть. Капельку.
— Ох, беда мне с вами, детьми!
— Ну что, не пьянства окаянного ради, а токмо чтоб не отвыкнуть! Разольем благодать по периферии телесной!
Компания засиделась за полночь. Уже закрывая за своими нежданными, но дорогими гостями дверь, Лесничий подумал: как здорово, что они сегодня пришли! Это словами не передашь, не скажешь, но вот такая поддержка именно тогда, когда это тебе так нужно — с этим ничто не может сравниться. Ведь взять того же Ликвидатора: у самого проблем выше головы, а додумался, что раз Иван Кристину на отдых отправил, то наверняка у него на душе кошки скребут. Семь-Сорок захватил, виски с закуской взял и вперед. Да и у Сережки, судя по всему, тоже не все сладко, не зря эту песню с походами в горы затеял. Ладно, альпуху он ему покажет, не проблема. По крайней мере, будет, чем себя занять, чтобы не думать о Кристине и не просчитывать в сотый раз сценарий будущего выяснения отношений.
