Джейсон отрицательно покачал головой.
— Черт возьми, найди ее, прежде чем она отсюда сбежит! Я хочу знать, что ей здесь было надо.
Ки не пришлось просить дважды. Джейсон бросился в том направлении, в каком удалилась незваная гостья.
— И найди Дункана! — закричал ему вслед Ки. — Скажи ему, что случилось.
Отдав последнее приказание, Ки нажал на выключатель, залив библиотеку светом. Он подошел к стенному шкафу и, заглянув внутрь, сразу увидел смятый рюкзак, лежавший у дальней стенки. Он поднял его и, открыв, достал из него такое же мятое полотенце. Больше в нем ничего не было. Он обвел глазами библиотеку.
Что ей здесь было надо?
Ки покачал головой, испытывая к себе отвращение. Что-что, а уж слух у воровки точно был. Она сидела в стенном шкафу все время, пока Джоан методично перечисляла все его недостатки.
Может быть, поэтому эта дамочка была настолько дерзкой, что ударила его. Ки медленно вернулся к двери и посмотрел в зал в направлении, в каком она побежала. Куда она могла исчезнуть, если Джейсон не заметил ее, когда поднимался по лестнице? Возможно ли, что она еще в доме?
Ки вошел в зал, размышляя над этим, когда почувствовал, что наступил на мраморном полу на что-то твердое. Он поднял предмет и положил на ладонь, чтобы получше рассмотреть.
Это была заколка для волос. Тяжелая, металлическая, в форме рыбацкого судна для ловли омаров. Свет играл на цветной эмали.
Это была не дешевая заколка, а ювелирное украшение прекрасной работы. Кораблик был красно-белым, с тонкой золотой цепочкой вокруг миниатюрного шкива, поднимавшего на судно ловушки для омаров. Несколько крошечных ловушек было расположено вдоль заколки, а оранжевые и зеленые бакены разбросаны по открытой палубе за малюсенькой рулевой рубкой.
Тонкая работа. Ажурная. Настоящее произведение искусства.
Ки вдруг вспомнил, что, когда приземлялся на пол, услышал звук падающего предмета.
Значит, заколка принадлежала воровке.
Вот черт! Что это за воровка, которая, вламываясь в дом, надевает дорогое украшение? И какой идиот будет проникать сквозь все заграждения, если и ходить-то может только с тростью?
Ки повертел заколку в руках и поправил брюки. Боль останется еще по крайней мере на неделю. Эта женщина, едва доходившая ему до подбородка, рисковала жизнью. Промахнись она хотя бы на дюйм, он мог бы инстинктивно дать сдачи и нанести ей тяжелую травму.
Он снова поправил брюки, решив, что это еще не поздно сделать.
Как только он узнает, кто она такая.
А он обязательно узнает. Она местная, судя по ее вкусу в выборе заколок для волос. И отчаянная дамочка не догадывается, что только что перешла дорогу опытному охотнику.
Глава 4
Рейчел остановилась, потирая колено, и выпрямила спину, заправляя свисавшие в беспорядке волосы за ухо, чтобы получше слышать. Вдалеке раздался вой сирены, и слабое эхо старалось прорваться сквозь сгущавшийся туман, накатывающий с океана.
Она затаила дыхание и подождала, силясь определить, откуда доносится звук. Вой сирены сделался громче, приближаясь к ней с опасной скоростью.
— Скотина! Ты вызвал полицию! — прорычала она в сторону возвышавшегося над ней темного особняка и схватила трость. Нужно скорее убраться отсюда, вернуться домой, прежде чем они будут здесь. Спотыкаясь, она отошла от потайного входа в туннель, боясь пользоваться фонарем и еще больше боясь, что ее поймают. Она не хотела вызывать нового помощника генерального прокурора Мэна, чтобы вызволить ее из тюрьмы. Еще меньше ей хотелось в скором времени опять повстречаться с Кинаном Оуксом.
Звук сирены теперь был совсем близко, от чего нервы Рейчел напряглись до предела. Вдали были слышны сирены еще нескольких машин, тоже направлявшихся сюда из центра города.
«Будь ты неладен!» Вся полиция спешила на помощь этому типу.
Ее хромая нога зацепилась за корень дерева, и девушка упала, больно приземлившись на острые гранитные камни и колючий кустарник. Она проползла несколько футов, прежде чем смогла уцепиться за розовый куст, чтобы не соскользнуть с края скалы. Под ней тихо бился прибой; его было бы почти не слышно, если бы не каскад гальки, посыпавшейся в воду.
Она не смела пошевелиться. Не смела даже дышать. Только что он^а была на краю гибели.
Усиливающаяся какофония сирен сделалась оглушительной. Рейчел закрыла глаза, чуть не плача от несправедливости.
Она этого не заслужила. Она была неплохим человеком. Да, сегодня она вторглась в чужие владения, вломилась в сводчатую нишу Тэда и ударила Кинана Оукса в его доме, но это еще не повод преследовать ее как преступницу или отправлять в наручниках в тюрьму.
И ей незачем падать с этой чертовой скалы.
Она ведь хотела как лучше, черт возьми!
Рейчел подождала, борясь с охватившей ее паникой, пока ей не удалось взять свою дрожь под контроль. Она не решилась снова заняться дыхательными упражнениями; не хватало только, чтобы у нее закружилась голова на краю пропасти. Поэтому она медленно начала считать от ста до одного. Она дошла до 58, прежде чем поняла, что звук сирен сделался тише, удаляясь куда-то в сторону.
Полицейские машины не остановились в Саб-Роуз.
Она тряхнула головой, отбрасывая волосы за спину, и стала медленно пятиться назад, подальше от обрыва. Сирены стихли, и машины остановились возле бухты в соседних скалах.
Осторожно ступая, Рейчел отошла от края на достаточное расстояние и села на камень. Запах дыма смешивался с туманом, щекоча ей нос и посылая в горло острый привкус копоти. Она потянулась за тростью и нашла ее в нескольких футах от того места, где сидела, а потом потыкала ею по земле в поисках фонаря. Дерево ударилось о металл, она подвинула фонарик ближе и, включив его, направила свет на свои ноги.
Святая мадонна! Пальцы ее ног висели над пропастью. Да, она, несомненно, сидела слишком близко к краю.
Она обмотала ручку трости вокруг ствола сосенки и поползла вверх по наклонной гранитной скале, пока не смогла схватиться за дерево и подняться. Только тогда она осмотрела свои травмы.
Она была совершенно разбита. Колено пульсировало, здоровая лодыжка болела, ладони горели. Она зажала фонарик в зубах и потянула за рукав правой руки. Луч света падал прямо на ее запястье, обнажая порванную материю и тонкую кровоточащую царапину.
Пора было признать неприятную правду. Преступница из нее получилась совершенно неумелая. В сущности, она только вредила себе. Был более простой способ избавиться от краденых вещей. Предложение отца выбросить все в море начинало казаться ей не таким уж безумным.
Но Рейчел знала, что не могла этого сделать. Не могла выбросить столь прекрасные произведения искусства. Может быть, ей следовало упаковать все, раз она это нашла, проехать три тысячи миль до Портленда и анонимно оставить на ступеньках полицейского управления. Это был бы выход.
