Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 172
Что ж, врачам виднее.
...В Пале-Руаяле играли уличные оркестры. Я фланировал в разнаряженной толпе, наблюдал, как танцуют. Фокусники показывали трюки с картами. Пожиратель огня выпускал изо рта пламя. Торговки сновали по саду с лотками. Горячие пирожки мигом раскупались.
Молодежь веселилась.
Молодежь? Дамы и господа примерно моего возраста. Но что общего было между ними и мной? Я чувствовал себя пришельцем из другого мира. Мира, где не выделывают кренделя ногами под музыку, не хватают прилюдно женщин за задницу, не горланят фальшивыми голосами: "Девчонки Ла-Рошели все слабы на передок". Может, я тоже был таким, скакал резвым козликом? Нет уж, увольте! Наверно, изначально был создан только как "годный к строевой службе".
...Приближаясь к своей гостинице, я услышал звуки шарманки. У дверей таверны слепой нищий крутил ручку механического ящика и пел:
Жанна Мари, не жди своего милого.
Твой милый в земле лежит,
Над ним трава растет,
Ее щиплют козы и коровы...
Я остановился. Что-то шевельнулось в моей памяти. Как будто в темной комнате, растопырив руки, я ищу что-то... Не нашел. Кинул в старую солдатскую фуражку монету.
* * *
Следующий день я дисциплинированно маршировал по северу Парижа, а потом, с устатку, окопался в кофейне на улице Монмартра. Вдруг неожиданная атака неприятеля опрокинула мои боевые порядки. Поясняю диспозицию. Рисую схему.
"Я" обвел в кружок, ибо держу круговую оборону. Стрелка показывает направление удара противника. Когда я рисую схемы офицерам эскадрона, то стрелки на моих схемах - по бокам. Я учу взводных и ротных, что ни один дурак не попрет в лоб, будут обходить с флангов.
А тут - нагло, в лобешник!
Еще раз поясняю диспозицию: к моему столику подсела рыжая девица и, улыбаясь, спросила:
- Кавалер, угостите стаканчиком красного?
Характеристика противника: из разряда легкой кавалерии, мастерица, опрятно одетая. Специалисты определили бы как изящную и стройную.
На мой взгляд - мало там заманчивых женских выпуклостей. Уж больно худа. Но смешные веснушки на носу придают шарм. Словом, на любителя. Отбиться можно.
Как же я отбивался? Спешил эскадрон и открыл прицельный огонь? Иронично заметил, что приличные девушки к чужим столикам не подходят? Гордо заявил, что я из другого мира и годен лишь к строевой службе?
Куда там! Капитана Жерома Готара бросило в жар, он что-то промычал, промямлил и не спешил эскадрон, а спешно заказал бутылку бордо.
В войсках полнейшая паника. О чем вести разговор? Однако девица-мастерица сама выручила. Однажды раскрыв рот, она его уж не закрывала.
Мне популярно растолковали, что мужчины нынче жмоты, норовят угощать вином в разлив, и поди проверь качество вина; все кругом потеряли стыд и совесть, в кофейнях в винные бочки подливают воду, ей подружка рассказывала, а Софи прислуживает у стойки, марочные бутылки, конечно, стоят дороже, зато без обмана, впрочем, год назад вообще ничего не было, люди давились в очередях за хлебом, за углем, за мылом, теперь в лавках товару до потолка, и кому понадобился якобинский террор, слава Богу, что Робеспьера отправили к дьяволу, жаль только, что он не успел отрубить головы тем, кто разбавляет вино водой...
Я спросил, не хочет ли... - как? Одаль? рад знакомству! - не хочет ли Одиль поужинать? Одиль авторитетно заверила, что от дармовой еды никто не отказывается, хотя она, Одиль, не из тех, кто потерял стыд и совесть, чтоб я не беспокоился.
Смысл последней фразы я понял, когда Одиль привела меня в свою мансарду. С неимоверной быстротой она разделась и юркнула в постель.
- Ну, иди же...
Идти куда? Эх, сейчас бы на маневры с эскадроном! Привычно и спокойно...
Я снял плащ, отстегнул саблю.
- Так и думала, военный или полицейский, - прокомментировала Одиль. Взгляд строгий.
Сумерки, льющиеся из окна, помогли мне преодолеть робость. Я скинул одежду.
- Что ты лежишь, как бревно? В атаку, офицер!
- Я был ранен, я не знаю, - забормотал я в замешательстве, но оказался в умелых руках, и скоро подо мной попискивало что-то мягкое, теплое. На улице зажгли фонарь, окно чуть освещало мансарду, я заметил, что Одиль лежит с закрытыми глазами, а на лице довольная гримаса. "Давай, офицер, работай", требовала Одиль, и я исправно работал, здорово разогрелся. Вообще, по здравом размышлении, это не самая тяжелая работа, бывает и похуже... Весьма приятная работа... Что же дальше? И вдруг - ой-ой-ой - я не удержался, из меня потекло.
Одиль вскрикнула и как будто потеряла сознание.
Какой конфуз!
Какой позор!
Одеться и бежать от стыда!
Но так поступают жалкие трусы. Надо хотя бы извиниться...
Одиль открыла глаза. Я извинился. Одиль не поняла. А когда поняла, начала хохотать, как сумасшедшая:
- Это же и есть любовь!
Это любовь? Я полагал...
Ночь прошла под знаком ликвидации моей половой безграмотности.
Одиль находила, что у меня "гусарский клинок" (сохраняю ее жаргон), и попросила взять ее par derriere, дескать, женщины хоть и кричат при этом, но так им больше всего нравится, нравится, когда их "дерут", и чтоб я это учел на будущее, просто не у многих мужчин получается.
Объяснить экспозицию? Нарисовать схему?
Я смог. Получилось. Она орала. Снизу в потолок стучали соседи.
- Как хорошо ты меня "отодрал", - сказала Одиль, и мы с ней провалились в небытие, заснули рядом, вповалку, как солдаты после изнурительного сражения.
Примерно такой же урок повторился с Софи. Софи явилась на свидание вместо Одиль, объяснив, что подружку приревновал ее постоянный кавалер. По глазам Софи я догадался, что Одиль меня горячо рекомендовала, и ей не терпится. Что ж, смена караула, как в казарме. Я не возражал. К тому же фигура Софи была похожа на гитару, то есть излишество форм. И это прибавило мне пылу. После легкой разминки я положил ее навзничь ("Нет, нет, нет", - заверещала Софи) и всадил свой "клинок".
- No, nо, nо... tu est fou? No... Vas-y! Encore! Eme!
Выйдя наутро от Софи, я был убежден, что овладел наукой покорения женщин. Оставался лишь вопрос: зачем мне это надо? Разумеется, любой урок впрок, и обходной маневр, подсказанный мне подружками, теоретически переосмыслив, можно было использовать и на плацу. Однако в армии каждый сержант и так знал, что лучшая атака - это атака в тыл противнику.
* * *
Я сидел на площади Святой Екатерины. Квадратный каменный колодец сохранял еще тепло весеннего дня, поэтому публика предпочитала столики, выставленные у дверей кофейни и рыбного ресторанчика. Только что зажгли четыре газовых фонаря на столбах, и площадь преобразилась, стала похожа на большую уютную залу, где все расположились по-семейному. Вечер обещал быть приятным... Допивая вторую чашку кофе и вытянув ноги, гудевшие после пятичасовой ходьбы, я лениво-лениво думал: что, мол, дескать, и так далее, молодец полковник Лалонд когда еще мне выпадет фарт вести такое ленивое существование но почему здесь на площади и вообще во всех злачных местах Парижа всегда полно народу откуда такое количество бездельников в городе можно подумать что никто не работает с полудня до полуночи все сидят пьют жуют и глазеют друг на друга - нет иного более интересного занятия?
Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 172
