— Но, — перебил Бернард, — разве вы с дядей Патриком и с дядей Майклом еще не вернулись тогда с войны?
Этим упоминанием о военной службе Бернард слегка польстил отцу: у мистера Уолша было невысокое медицинское звание и большую часть своей службы он провел членом команды при аэростате заграждения в южном Лондоне.
— Нам нужно было заботиться о собственных семьях, — ответил мистер Уолш, поднимаясь, чтобы принести чайник с водой, которую он еще раз довел до кипения. — И времена были трудные. Денег ни на что не хватало. Те, что Урсула приносила домой каждую неделю, имели для стариков большое значение. Но дело не только в деньгах. Она была нужна им, чтобы пережить смерть Шона. Понимаешь, они его боготворили. Он был их первенцем. — Мистер Уолш долил в заварку горячей воды и, держа опустевший чайник в руке, прошел к буфету и всмотрелся в фотографию смеющегося младшего капрала. — Его тело так и не нашли, — сказал он. — Всем нам было трудно поверить, что он действительно погиб.
— Но ведь она должна была рано или поздно выйти замуж?
— Мы всегда считали, что Урсула не из тех, кто об- заводится семьей. Она любила танцы, вечеринки, но у нее никогда не было постоянного приятеля. Как только ухажеры начинали выказывать серьезные намерения, она тут же давала им от ворот поворот. Кокетка она была, вот кто, если уж говорить начистоту. Потому-то это и стало для нас таким ударом, когда она бросилась на шею какому-то янки. В общем, первым же кораблем, на какой удалось попасть, кажется это была «Мавритания», она отправилась в «Ну-Джерси», чтобы выйти замуж за Рика. Поначалу все было в порядке. Мы получали письма и открытки, в которых она на все лады расхваливала Америку, расписывала медовый месяц во Флориде, похвалялась размерами их дома, размерами их машины, размерами их холодильника и всей, по пунктам восславленной, выпивкой и жратвой, которой он был набит. Можешь представить, как это нас подбадривало, когда после войны продукты здесь были по карточкам.
— Но она же присылала нам продуктовые посылки, — сказал Бернард. — Я помню. — Внезапно перед его мысленным взором появилась банка с арахисовым маслом, о котором он до того даже не слышал, — стоит на кухонном столе, и на вопрос, откуда она, его мать кратко отвечает: «От твоей тети Урсулы, откуда еще?» На этикетке был изображен в виде человечка арахисовый орешек, изо рта у него вылетала овальная рамка со словом: «Вкус-ня-ти-на!» Бернард поддел тогда пальцем немного масла, желая узнать, какова же на вкус эта необычная, портившая аппетит масса — как оказалось, сладкая и пряная, — и схлопотал за это подзатыльник.
— Самое меньшее, что она могла сделать, — продолжил рассказ мистер Уолш. — Во всяком случае, письма стали приходить все реже и реже. Рик нашел новую работу в Калифорнии, что-то связанное с авиационной промышленностью, получал хорошее жалованье, и они переехали в Калифорнию. Затем как-то пришло письмо, в котором она писала, что едет в Англию отдохнуть, одна.
— Я помню тот ее приезд, — сказал Бернард. — На ней было белое платье в красный горошек.
— Матерь Божья, да она меняла эти платья каждый день, а разных точек на них было столько, что начинало рябить в глазах, — проворчал мистер Уолш. — Но мужа не было. Ей пришлось признаться, что Рик ее бросил несколько месяцев назад — сбежал с другой женщиной. Она не могла сказать, что мы ее не предупреждали. Детей у них, к счастью, не было.
— Она думала вернуться в Англию?
— Может, такая мысль и приходила ей в голову. Но Урсуле здесь не нравилось. Все время жаловалась на холод, на грязь. И вернулась в Калифорнию. Развелась с Риком и получила после развода хорошие деньги, так мы поняли. Нашла себе какую-то работу, секретарши у дантиста, что ли. Потом служила в юридической конторе. Она постоянно меняла работу, переезжала с места на место. Мы потеряли с ней связь.
— Она так больше и не вышла замуж?
— Нет. Обжегшись на молоке, дуешь на воду.
— И больше не приезжала сюда?
— Нет. Даже когда умирал наш отец. Она заявила, что получила письмо несколько месяцев спустя. Из-за этого отношения испортились еще больше. Но никто, кроме нее, не виноват, что мы послали письмо по ста- рому адресу.
Какое-то время они молча пили чай.
— Мне кажется, тебе следовало бы поехать со мной на Гавайи, папа, — сказал в конце концов Бернард.
— Это слишком далеко. А сколько туда ехать?
— Путь неблизкий, — признал Бернард. — Но самолетом — меньше суток.
— Я никогда в жизни не летал на самолете, — заявил мистер Уолш, — и не собираюсь начинать сейчас.
— В этом ничего такого нет. В наше время все летают — старики, младенцы. По статистике, это самый безопасный способ путешествий.
— А я и не боюсь, — с достоинством парировал мистер Уолш. — Мне просто не нравится.
— Урсула предложила оплатить наши расходы.
— Сколько?
— Ну, мне предложили специальный дешевый тариф — семьсот двадцать девять фунтов.
— Боже милосердный! За каждого?
Бернард кивнул. Он видел, что это произвело на отца впечатление, хотя тот и старался не показать этого.
— Видимо, она считает такое в порядке вещей. Почти сорок лет не общается с семьей, а потом думает, что стоит ей только поманить пальчиком, как все мы помчимся сломя голову, раз уж она оплачивает расходы. Всемогущий доллар.
— Если ты не поедешь, возможно, потом будешь жалеть об этом.
— С чего это мне жалеть?
— Я имею в виду, если она умрет... когда она умрет, ты можешь пожалеть, что не поехал повидать ее, когда она об этом просила.
— Она не имеет права просить, — беспокойно пробормотал мистер Уолш. — Да мне это и не по силам. Я старик. А тебе что — поезжай.
— Да я ее практически не знаю. Она ведь тебя хочет увидеть. — И необдуманно добавил: — Навещать больных — это долг милосердия.
— Только не вздумай читать мне лекцию о моем религиозном долге! — вспылил старик, и на скулах у него вспыхнули красные пятна. — Уж кто-кто, только не ты.
Бернард подумал, что загубил даже ту призрачную возможность уговорить отца, какая, может, у него была, тем более что через несколько минут появилась Тесса, которая приехала из своего более зеленого пригорода на границе с Кентом, с трудом скрывая, что на самом деле желает присутствовать при их разговоре. Из детей мистера Уолша Тесса жила к нему ближе всех (Брендан служил помощником секретаря ученого совета в одном из северных университетов, а муж Димпны работал ветеринаром в восточной Англии) и волей-неволей общалась с ним чаще остальных. Она несла эту обязанность, облегчая ее изрядной дозой лицемерных жалоб своим братьям и сестре и умеренным запугиванием отца. Не успев войти, Тесса тут же принялась собирать одежду, которую, по ее мнению, требовалось постирать, провела пальцами по всем поверхностям, чтобы раскритиковать качество уборки, и, обнюхав содержимое холодильника, бесцеремонно выбросила все, не прошедшее ее тест, в помойное ведро. Крупная, с широкими бедрами не один раз рожавшей женщины, с фамильным, отцовским, носом, похожим на птичий клюв, и копной густых пушистых волос — черных, с искорками серебра, — она тяжело передвигалась по кухне, заставляя фарфор позвякивать на полках.
