— Неудивительно слышать это от человека, который оскорбляет мертвых, — ответил Малькольм.
— Я прошу прощения. Я прошу прощения от всего сердца. Разве я не могу судить по сыну, что твой отец был королевских кровей. Разве я не вижу породу и воспитание в каждой линии твоего лица.
Малькольм легко кивнул.
— Так не мучай меня больше, прости меня.
— Я не знаю, смогу ли я простить вас, Кермит. Я не знаю, что сделал бы мой отец в таких обстоятельствах. Если б вы сказали «провались он» или «ну его к черту», и это было б чересчур! — И Малькольм опять затрясся от ужаса.
— Я ничего не имел в виду, кроме раздражения; и раздражен я не тобой, и определенно не твоим отцом.
— Хорошо, Кермит, на этот раз я прощаю вас, — сказал Малькольм.
Кермит пожал плечо мальчику в знак признательности.
— Лорин! Лорин! — Кермит начал бормотать, прохаживаясь по мастерской. Время от времени он бил себя по лбу. — Сказал ли я тебе, с кем она сбежала? — вдруг спросил Кермит.
— Она с кем-то сбежала? — удивился Малькольм.
— Как еще ей было уйти! — прогремел Кермит, и старый гнев отчасти вернулся к нему. — Она сбежала с японским борцом…
Малькольм склонил голову; он слишком устал, чтобы вобрать в себя еще несколько событий этого сложного мира. Но через минуту он нашел в себе силы поинтересоваться:
— У него обычный для мужчины размер, — сказал Кермит с великой сухостью и сдержанностью.
— Только не Лорин, — сказал Кермит. — Нет, я был ее предмужем, ее первопроходцем. Сейчас она ушла к настоящему мужу. Так и сказала. Она ушла (зачем молчать об этом при детях), — Кермит словно говорил сам с собой. — Она ушла к настоящей снасти!
И Кермит погрузился в глубочайшее отчаяние.
Адрес № 3
Третий адрес от профессора Кокса был написан с росчерком, который выскочил на поле бледно-зеленой страницы, будто предостерегающе поднятый палец. На бумаге значилось просто:
МАДАМ ЖЕРАР
ЗАМОК
— Но здесь же не сказано, где это, — закричал Малькольм в номере отеля.
На улице он подозвал кэб и посоветовался с водителем насчет адреса. Водитель, к облегчению Малькольма, немедленно опознал адрес и сказал мальчику, что Это лучший адрес, возможно, единственный стоящий адрес в этом городе и уж точно единственный для тех, кто живет на широкую ногу, так сказал водитель Малькольму с тяжелой ноткой в голосе.
В Замке лакей открыл перед мальчиком белую дверь, и зеленый с золотом лифт, резко пахнущий пачулями и розовой водой, повез Малькольма наверх.
Лакей направил Малькольма, когда тот вышел из лифта, к очень узкой и высокой двери, которая больше походила на отверстие мусоропровода, чем на вход. На двери висело безошибочное указание, записка на толстой писчей бумаге:
МАЛЬКОЛЬМ: ВАС ОЖИДАЮТ: МАДАМ ЖЕРАР
Лакей пожелал доброй ночи и исчез в лифте.
Малькольм открыл дверь и столкнулся лицом к лицу с человеком в техасской шляпе.
— Вы Малькольм! — сказал молодой человек с очень красным лицом. Он держал в руках высокий стакане ледяным напитком.
— Откуда вы меня знаете? — подивился Малькольм, но молодой человек, не ответив на вопрос, потянул мальчика наверх к еще одному лестничному пролету.
— Мадам Жерар требует у мужа отступного, — осведомил Малькольма молодой человек, позвякивая льдинками в стакане. — Вы как раз успели на вечернее представление.
Малькольм и молодой человек вошли в зал — огромный, как собор.
Их встретила сама мадам Жерар. На ней был костюм наездницы, у ног валялся кнут и несколько бутылок, пустых и полупустых. Ее лицо покрывали царапины, будто она скакала сквозь заросли ежевики. Макияж был размазан по ее лицу и рту так неровно, что она больше походила на клоуна, чем на женщину. Малькольму тут же захотелось, чтобы прекрасный наряд амазонки, который носила мадам Жерар, достался Кермиту; мальчик был уверен, что лилипут смотрелся бы в нем лучше мадам Жерар.
— Кто впустил этого ребенка? — требовательно спросила мадам Жерар, поднимая стакан с чистой водкой.
Мистер Жерар, ее муж, невысокий мужчина средних лет с выдающимся лбом, выступил вперед, чтобы объяснить жене:
— Профессор Кокс звонил и спрашивал, не можем ли мы принять этого молодого человека.
Мистер Жерар поклонился Малькольму и, подступив, протянул ему руку. Однако обе руки Малькольма так туго запутались в карманах его штанов — на Малькольме был старый, тесноватый костюм, который отец выбрал для него некоторое время назад, — что мальчик не смог принять приветствие и рукопожатие мистера Жерара.
— Кто дал вам свободу, сэр, принимать приглашения от моего имени? — потребовала мадам Жерар от мужа. — Я в высшей степени настроена возбудить против вас иск по вопросу, который мы обсуждали сегодня вечером!
— Пожалуйста, Додди, будь гостеприимней, — обратился мистер Жерар к жене.
— Не зови меня домашним именем при посторонних, — пригрозила мадам Жерар мужу.
— Пожалуйста, сядьте на минуту, — велела мадам Жерар Малькольму и подошла к нему поближе, чтобы лучше рассмотреть.
Пока Малькольм поспешно оглядывал огромный зал из стекла, за которым виднелся океан и городские огни, он заметил, по меньшей мере, десяток молодых людей, рассаженных на одинаковых стульях с прямой спинкой. Все они были обращены лицом к мадам Жерар, единственной в зале представительнице своего пола, и молчали, как немой хор.
— Эти джентльмены — друзья мистера Кокса? — громко произнес Малькольм, поскольку вовсе не чувствовал себя уютно в такой наэлектризованной атмосфере. Все засмеялись в ответ на его реплику (десять молодых людей хохотали тоже хором): все, кроме мистера Жерара, который вперился в ковер.
— Почему вы не проникаетесь духом вечеринки? — спросила мадам Жерар мужа. — Вы хотите, чтобы я сейчас же возбудила против вас иск?
Мистер Жерар поместил в рот трубку, не отрывая взгляда от ковра.
Малькольм продолжил тем же громким голосом:
— Я не думал, что это так будет выглядеть.
— Что это? — потребовала ответа мадам Жерар.
— Ваше сборище, или вечеринка, или как вы это называете, — ответил Малькольм. Его не впечатлила ни мадам Жерар, ни ее гости, молодые люди, и Малькольм этого не скрывал.
— Мы собрались здесь для единственной цели: обсудить иск против моего мужа, — произнесла мадам Жерар с расстановкой, — и я думаю, что вполне смогу приступить к этому без комментариев со стороны новоприбывших.
