— Я обещал, что не воспользуюсь случаем и не сделаю вам ничего плохого в дороге.
— А вы всегда выполняете свои обещания?
— Довольно часто, — усмехнувшись, ответил Митч.
— А если я попрошу больше никогда меня не целовать? — язвительно спросила она.
— Но вы ведь не хотите, чтобы я больше этого не делал? — уклонился он от ответа.
Вирджиния отвела взгляд, опасаясь завораживающих синих глаз.
— Иногда лучше не делать то, что хочется, — проговорила она. — Надеюсь, вы сдержите слово.
Митч поднялся, решив оставить за собой последнее слово:
— Предлагаю поступить так. Все уже упаковано. Мы тронемся в путь, как только вы будете готовы.
Вирджиния заглянула в раскрытую дверь. Отец сидел у плиты. Готова ли она к столь решительному шагу? У нее перехватило дыхание. Пришло время расставаться со всем, что было ей дорого.
Она посмотрела на Стоуна.
— Не могли бы вы?.. — начала она и замолчала.
— Я уложу вьюки на вашу лошадь и подожду вас за домом, — твердо заявил Митч.
Она вошла в дом. В глазах отца стояли слезы.
— Пора в путь? — произнес он дрожащим голосом.
— Да, пора прощаться, папа, — всхлипнула Вирджиния и взяла отца за руку. Рей обнял дочь. Она прижалась лицом к его родной широкой груди, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
— Я горжусь тобой, Джинни. Ты все правильно решила.
Вирджиния попыталась улыбнуться. Так или иначе, от его слов ей стало легче.
Отец нежно поцеловал ее в лоб и проводил до двери.
— Ну и как тебе этот бедный парень в серой шляпе? — шутливо спросил он и добавил: — Держись его, Джинни. И доверяй ему. Он убережет тебя от многих опасностей.
Рей проводил Вирджинию к лошади. Когда она оказалась в седле, Стоун и отец пожали друг другу руки и обменялись несколькими фразами, которых она не расслышала. Затем Митч пришпорил лошадь и направился в сторону гор. Вирджиния последовала за ним, а сзади тащился мул с поклажей.
Она оглянулась на отца, стоявшего у крыльца, и слезы накатили на глаза. Жребий брошен. Теперь она должна подчиняться не чувствам, а здравому смыслу, и надеяться, что впереди ее ждет лучшее…
9
Вирджиния устало сползла с лошади после целого дня изнурительного пути. У нее ныло все тело. Пока лошадь жадно пила из протекавшего поблизости ручья, девушка смочила платок в холодной воде и протерла пылающее лицо, шею и руки. Наступала ночь. Они провели в дороге уже более десяти часов. Стоун зачерпнул шляпой воды и вылил себе на голову.
— Хотите есть? — спросил он.
— Готова съесть даже вашу лошадь, — пошутила она.
По его лицу мелькнула тень слабой улыбки.
— Сейчас разведу огонь.
Она бессильно наблюдала, как Митч расчищает место для стоянки. В пути они не сказали друг другу и нескольких слов. Она представила отца, сидящего с газетой дома у камина, и поняла, что больше всего хотела бы оказаться рядом с ним.
Она подошла к мулу, достала из вьюков кастрюлю и немного продовольствия.
— Что вам больше по вкусу — горох или сладкие бобы? — спросила она.
— Вы о нашем обеде или просто для красного словца?
Джинни недобро посмотрела на него, но он был слишком занят заготовкой хвороста, чтобы обратить на нее внимание. Она разложила все, что было нужно для готовки, а затем раскинула у огня матрас. Усевшись на матрас, она занялась приготовлением пищи. Митч громко закашлялся, явно желая привлечь ее внимание.
— Мисс Холден, — произнес он подчеркнуто вежливо, — не могли бы вы расчистить землю, прежде чем разложить матрас? Или вы собираетесь спать на камнях? К тому же так близко от костра можно ведь и сгореть.
Действительно, вся земля под матрасом была усыпана острыми камешками. Опустившись на колени, Вирджиния безропотно принялась отбрасывать камни.
— Вам лучше повернуться в другую сторону, — заметил Митч. — Зачем же метать камни мне в лицо?
У Вирджинии не было сил подыскивать язвительный ответ, и она молча продолжала расчищать место для ночлега. Немного погодя она миролюбиво спросила:
— Папа говорил, что вы живете в Карсоне?
— Там живет моя семья, а я — где приведет Господь.
— Но вы там выросли?
— Нет, я рос в Бостоне.
Она удивилась. Митч казался ей воплощением Дикого Запада — от сапог со шпорами до серой пропотевшей шляпы с широкими полями.
— Десять лет бродячей жизни основательно меняют человека, — объяснил он.
— Так у вас нет своего дома? — поинтересовалась Вирджиния.
— В Карсоне есть. Только я бываю там очень редко, — ответил он, продолжая возиться с костром.
— Вы скучаете без них, мистер Стоун? Без вашего семейства, я имею в виду? — стараясь говорить безразлично, спросила Вирджиния.
— Вначале сильно скучал. Но нельзя всю жизнь держаться за кого-то. Тогда в конце концов и ощущаешь полное одиночество. Нужно вовремя остановиться и подумать, — серьезно проговорил он.
Внезапно у нее сжалось сердце, а глаза увлажнились.
— Мне кажется, это касается только меня, — хрипло сказала она.
Последовала длинная пауза. Наконец Митч подал голос:
— Не сожалеете ли вы о своем решении, мисс Холден? Я просил вас перед поездкой хорошенько все обдумать, чтобы не оставалось сомнений. Возможно, вам стоило прислушаться к моим советам. — Он встал и отправился за своим матрасом.
— Я чувствую одиночество, но не жалею о принятом решении. Желание покинуть родные места было правильным.
Вирджиния перенесла матрас на расчищенное место. Митч бросил свой матрас рядом и, опустившись на колени, обворожительно улыбнулся.
— Как вы можете чувствовать себя одинокой, когда я рядом? — шутливо спросил он и неожиданно добавил: — А признайтесь, мисс Холден, я заставляю вас гореть, подобно зажженной спичке.
Вирджиния резко вскинула голову, а он как ни в чем не бывало принялся открывать консервные банки.
— Я вас не понимаю, сэр, — гневно произнесла она. — Объясните, на что вы намекали, говоря о горящих спичках? Не хотелось бы вас огорчать, но вам нечего рассчитывать на малейшую мою симпатию. — Ее бесило, что он постоянно насмехается над ней!
Митч расхохотался, и Вирджиния ощутила непреодолимое желание ударить его.
— Мне жаль, — отсмеявшись, сказал Митч.
— У вас глаза бегают, только когда вы лжете? — проворчала Вирджиния.
— Я никогда не лгу! — парировал он, засыпал горох и бобы в отдельные котелки и поставил их на огонь. — Давайте не будем понапрасну спорить, мисс Холден. Во всяком случае не в первую же ночевку.
