— Какая расписка, господин Николаев? — Я указал ему на диван, а сам сел на скрипучий стул. — Каким инструментом можно вынудить президента выполнить свои письменные обязательства? Не в США или в Германии, а в России? Ха-ха — ха! Подать в арбитражный суд Губину?? Нанять адвоката? Пригласить Резника отстаивать права Ивана Гусятникова в знаменитом Басманном суде? Надеюсь, вы сами понимаете всю абсурдность такого предложения. Нет-с, нужно что-то чрезвычайно убедительное, чтобы мир вздрогнул от ужаса. — Я никогда не готовил конкретный план развития интриги, а полагался на интуицию и импровизацию. Именно в этот момент у меня возникла одна замечательная идея, и я начал ликовать про себя: «А она на всю эту мерзость будет вынуждена смотреть? Наблюдать за низостью собственного мужа? И ей, гордячке, деться некуда. Ах-ах-ах! Удовольствие получу неимоверное!» Задумка стала восхищать меня своей неотразимостью. Впрочем, может, он еще не согласится? Не верю! Он же типичный русский человек.
— Вы, видимо, еще не готовы к серьезному разговору, — продолжил я. — Давайте встретимся через месяц-другой. Время, правда, не терпит. — Я пошел на такой трюк, чтобы вынудить его принимать быстрые решения. Перед ним замаячило кресло президента и миллиард долларов. Согласитесь, господа, невероятный соблазн. Поэтому я и сам заволновался.
— Нет-нет, мы сможем обсудить все сегодня. Вы правы, времени в обрез. До выборов рукой подать. Так, значит, вам нужны гарантии. А если обратиться к Патриарху? Я же православный!
— С какой целью? — выразил я изумление.
— Перед ним поклясться на Спасе, что гарантирую вам особые права в государстве. Что вы будете неподсудны, станете моим советником, получите генерала, высший орден, мигалку, правительственный номерной знак на автомобиль, что еще хотите?
— Это все копейки!
— О чем это вы?
— Сколько стоит свидетельство Патриарха? Вы что, забыли, что церковь за гонорар отпускает грехи? А клятва на Спасе — вещь не материальная, потому вообще стоимости не имеет. Должность советника президента? Во что ее оценить? Ну, десять, ну, двадцать миллионов долларов. Но никак не больше. Один московский банкир недавно получил звание генерала ФСБ. Говорят, за пирушки! Армейского генерала можно получить за сто тысяч долларов! Это что, деньги? Может ли иметь какое-то особое положение генерал? Или с вашим орденом: заметный пакостник-писака, с физиономией развратника-скотоложца, публикующий пасквили в одной из городских газет, недавно получил за свою «деятельность» орден «За заслуги перед Отечеством». Резонный вопрос: сколько может стоить такой орден и кого после этого пассажа он вообще заинтересует? Автомобильная мигалка? Ее стоимость со всеми разрешительными документами пятьдесят тысяч долларов! Правительственный номерной знак — тридцать тысяч! Вот и весь баланс! Я вам подношу трон президента, ядерный чемоданчик и трачу на это миллиард долларов. А вы мне сулите сияющие миражи и фантазии мелкого торговца с Дорогомиловского рынка. Нет-с, господин Николаев, так дело не пойдет! Нет! Этот миллиард я вытаскиваю не из своего кармана. Это будет пул моих единомышленников. У каждого из них свое представление о возможностях вашего использования. У каждого свои требования к президенту! Разойдемся. Разговор не получился! Вы не готовы занять должность хозяина Кремля, лидера нации. За вас такого никто доллара не даст! Прощайте! — Тут я демонстративно встал и быстрым шагом направился к выходу. Я был уверен, что он меня остановит и начнет принимать главные требования. Ах-ах-ах! Какие смачные они будут! Как я начну издеваться над ним! А она все услышит и увидит. Какой кайф — быть свидетелем унижения человека! Не знаю, как вам, а мне, господа, это состояние нравится до умопомрачения. Мне было также страшно занимательно угадывать, о чем эта дама в смотровой комнате станет думать, наблюдая за падением мужа. Польются ли у нее слезы, начнутся ли страдальческие судороги, стенания по поводу испорченности своего избранника. Ведь любопытно же, любопытно, любопытно!
— Остановитесь, прошу вас! — как я и предполагал, он бросился за мной. — У меня нет опыта в таких деликатных делах. Я же не коммерсант. И цены на услуги такого порядка мне совершенно неизвестны. Предлагайте свои варианты. Высказывайте требования. Я все, все, все выполню, перевыполню. Ой, все так неожиданно и волнительно! Я же смогу спасти Россию! Столько бюрократов, повсеместные поборы, коррупция. Господин Гусятников, дайте мне шанс выполнить патриотический долг! Так мало осталось людей, думающих о стране! — Он стал нервно покусывать бледные губы. На висках выступили пульсирующие вены. Глаза заблестели, рыжеватые волосы слиплись на веснушчатом лбу. — Иван Степанович, помогите, прошу вас, помогите русскому народу! Им нужен Андрей Николаев! Им нужен новый президент! Как же они без меня! Скажите же, скажите же…
Ах, господа, услышать такое… И не с экрана, не по радио, а в натуре, перед собой! Ну, разве не удовольствие? Разве это не праздники сознания? Спасать Россию… Ах, как забавно! Сколько этих спасителей! Погубят, это уж точно. А впрочем, ну и что? Сознание мое, однако, воспалялось и все настойчивее требовало удовлетворить сокровенное желание — издеваться, издеваться и еще раз издеваться над всеми! Тем более внешние обстоятельства способствуют этому.
— Мне, Андрюша, ура-громкие слова не нужны, — начал я, небрежно переходя на «ты». — Ты, любезный, о гарантиях подумай. Что можешь такое предложить, чтобы и я, и мои друзья, которые деньги в тебя вкладывать станут, уверены были, что ты нас не кинешь, что мы за решетку не попадем… Что наши интересы защищать станешь. Ну, а мы, соответственно, твои! Так и проживем век вместе. Но чтоб ты знал наперед: у меня такая скверная натура, и ее изменить совершенно нельзя, что мне после твоего избрания нет-нет, а в кругу друзей захочется назвать тебя крепким словцом. Например: «Ну и дурень наш президент», или «балбес он поганый», или «жопошник он вертлявый». Тебе шпики наверняка донесут, так чтоб помнил особенности спонсора. Ведь я без злобы, а так, для куража…
Признаться, я специально вбросил слово «жопошник», чтобы на его реакцию посмотреть. Интересно было, зацепится он за это слово или пропустит мимо ушей? Подождал, подождал. А он молчит. «Пропустил, значит», — подумал я. Тут восторг закипел в моей душе: надо эту тему-то тогда и продолжить. Ха-ха-ха! Что-то подозрительно показалось мне, что он на слово это никак не отреагировал. А как же, господа? Ведь поймал, а теперь дожать надобно».
— Zhi wei — по китайски «служебное положение». Так вот, Андрюша, твое служебное положение главы государства обяжет тебя быть кристально чистым и непорочным. Согласен?
— Да! — его лоб морщился.
— Значит, появление в печати, в других СМИ и в публичных местах информации, подтверждающей, что у тебя есть пороки, тебе абсолютно нежелательно.
— Правильно, — его подбородок заострился.
— Выходит, что, владея таким информационным носителем в контролируемом тираже, мы могли бы быть уверены, что обладаем железными гарантиями твоей управляемости, лояльности и дружбы. Так-с?
— Ну да! — уныло пробурчал он.
— Вот ты сам ответил на вопрос о наших гарантиях. Итак, мне нужна запись на пленке — и твой голос, и изображение — чего-то такого низменного, омерзительного, что тебя может тотально скомпрометировать в глазах всей российской общественности. Тогда, как говорится, мы будем держать тебя за яйца и сможем инвестировать в тебя капитал. Иначе ничего не получится. Никто рисковать не станет. Президент в России очень опасная должность для обычного гражданина. С этим мнением ты, надеюсь, согласен. Газеты пестрят наездами на предпринимателей разного калибра — от олигархов до середнячков.
