Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 16
Я выдернул нитку своей жизни из своих желаний. Если бы ты смог пройти вслед за мной, ты увидел бы их – одно за другим, заколдованных, неподвижных, застывших раз и навсегда, как путеводные знаки этого странного путешествия, о котором я никогда никому не рассказывал, кроме тебя/
/
/
(Тысяча девятисотый подходит к кулисе.)
/
/
/
(Он останавливается, оборачивается.)
Я как будто вижу эту сцену наяву – некто ищет мое имя в списке и не находит его.
«Как, вы сказали, имя?»
«Тысяча девятисотый».
«Навалис, Некоцкий, Нивалис, Нубартоло…»
«Я тот, что родился на корабле».
«Простите?»
«Я родился на корабле и умер тоже там же, не знаю, понятно ли объясняю…»
«Кораблекрушение?»
«Нет. Взрыв. Шесть с половиной центнеров динамита. Бум».
«А. Теперь все в порядке?»
«Да-да, все отлично… то есть… ну разве что рука… пропала рука… но меня заверили…»
«Не хватает руки?»
«Да. Знаете, при взрыве…»
«Кажется, там есть пара… какой недостает?»
«Левой».
«А-а-а».
«Ну так как?»
«Боюсь, тут две правые, знаете ли».
«Две правые руки?»
«Ну да. На всякий случай, чтобы не было проблем…»
«С чем?»
«Я имею в виду, что если вы возьмете правую руку…»
«Правую вместо левой?»
«Да».
«Но… нет, в общем-то… лучше правую, чем никакую…»
«Вот и я так думаю. Подождите немного, сейчас я принесу».
«А если я зайду через несколько дней, может быть, у вас и левая появится…»
«Слушайте, у меня есть одна белая и одна черная…»
«Нет, нет, мне нужно одного цвета… я ничего не имею против негров, конечно, но тут дело в…»
Вот черт. В вечности, в раю, с двумя правыми руками. (Произносит с зажатым носом.) А теперь хорошенько перекрестимся! (Начинает креститься, но не может. Смотрит себе на руки.) Никогда не знаешь, какой рукой. (Останавливается на миг, потом быстро крестится двумя руками.) Вечность, миллионы лет, выглядеть дураком. (Снова крестится двумя руками.) Ад. Рай. Ничего смешного. (Поворачивается, идет к кулисам, останавливается, снова поворачивается к публике: глаза блестят.)
Конечно… зато знаешь, какую музыку… этими руками, двумя правыми… если только там есть рояль…
(Снова становится серьезным.)
А под задницей у тебя динамит, брат. Вставай оттуда и уходи. Все кончено. На этот раз действительно все кончено.
(Уходит.)
КОНЕЦ
Владимир Петров Любитель сложности
Алессандро Барикко не принадлежит к тем, кто долго и мучительно пробивает себе дорогу в литературе: наоборот, он баловень судьбы. Второй его роман (1993) вышел через два года после первого (1991), и с тех пор Барикко прочно утвердился в «первой пятерке» современных итальянских писателей. О нем много и ожесточенно спорят, а он делает то, что хочет: ругается с известнейшими театрами и издательствами, отказывает в интервью критикам и занимается любимым (на этот момент) делом.
«Начинающим автором» Барикко, правда, стал лишь на четвертом десятке лет, а до того широкой публике был почти неизвестен. «Почти» не значит «совсем»: все-таки к 1991-му он уже был признанным музыкальным критиком, в его активе были радиовыступления, статьи и монография, посвященная Россини, – как считается, очень трудная для чтения и понимания (позднее, когда к Барикко пришел широкий успех, ее переиздали). Он сотрудничал в ведущих итальянских газетах – например, в «Repubblica». Его обзоры музыкальных событий того времени и сейчас интересно читать. Кроме всего прочего, в них уже вполне вырисовывается известный нам сегодня Барикко – человек и писатель: полная свобода в высказываниях, без оглядки на авторитеты (чего стоит, скажем, довольно беспощадный отзыв о Хосе Каррерасе), и невероятно живой и богатый язык. Кое-какие пассажи оттуда напоминают заготовки для будущих романов: «Как объяснить ребенку „Прелюдии“ Дебюсси? А вот как: он должен представить себе, что пианино поместили в аквариум».
Так или иначе, 1991 год стал переломным для Барикко. Пользуясь связями в издательской группе «Rizzoli» (крупнейшей в Италии), он предложил свой роман «Замки гнева» в одноименное издательство. Надо сказать, что издатели согласились выпустить его лишь после очень больших колебаний: книга хороша, утверждали они, но публика такого не поймет и не примет. И однако, риск вполне оправдался.
Каждый из романов Барикко, как давно было замечено, подобен оркестровке некоего музыкального опуса, и сам он соглашается с этим мнением. Партитура всякий раз другая – но можно сказать, что «Замки гнева» задали некую тональность, ощутимую во всем последующем творчестве Барикко. Фантазеры-изобретатели, женщины, умеющие ждать, люди, захваченные мечтой и круто меняющие свою жизнь, наконец, Европа XIX века, – со всем этим читатели Барикко будут встречаться позднее, не раз и не два. Но главным является ритм романа, подчиняющий себе все остальное. Длина отдельных фраз, отрезков романа и промежутков между ними, расположение текста на странице, система повторов, – все служит передаче этого ритма. «Это, – объяснял позднее сам автор, – как в танце: если не попадать в ритм, мои романы могут показаться нелепыми. Публика попадает, а критики – нет». Так оно и произошло с «Замками». Критики разделились на тех, кто категорически не принимал непривычной вещи, и на тех, кто счел роман «молнией, озарившей наш тусклый литературный небосклон». Ну а читатели в большинстве своем «попали в ритм». А затем последовало «Море-океан».
«Море-океан», эта «соната в прозе», пожалуй, до сих пор остается самым популярным произведением Барикко и чуть ли не его визитной карточкой. Природа обладает поразительным совершенством, являющимся суммой пределов. Природа совершенна, потому что она не бесконечна. Познав ее пределы, мы узнаем, как работает ее механизм. Устами одного из своих героев Барикко приоткрывает тайны собственного ремесла. Из всего, что написал Барикко, эта вещь – едва ли не самая совершенная по технике: ничего лишнего, автор ясно видит, где надо ставить пределы самому себе. «Море-океан» может, наверное, служить пособием по написанию романов. Не случайно вскоре после его выхода Барикко открыл в родном Турине школу литературного мастерства, названную в честь сэлинджеровского персонажа «Школой Холдена». Школа эта существует по сей день, превратившись в весьма престижное учебное заведение, где преподают известнейшие писатели, сценаристы и режиссеры. В эти годы Барикко также впервые появляется на телевидении, где ведет культурные программы. Позже злые языки даже будут утверждать, что именно телевизором он в основном и обязан своей популярностью (хотя из телеведущих Барикко довольно скоро ушел).
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 16
