О т е ц К э р р о л л: Говоря о вечности, мы должны быть предельно осторожны. Есть вопросы, решение которых, простите за пафос, лучше передать высшим инстанциям.
(Эми, идущая под телефонными проводами.)
Э м и: Кэтрин не единственная, кто утверждает, что ей звонят из потустороннего мира. Аналогичное заявление сделал еще один местный житель. Теперь обитатели Колдуотера задаются вопросом: быть может, очередной звонок с небес прозвучит для кого-то из них?
(Эми останавливается.)
С вами была Эми Пенн. Смотрите «Горячие новости на Девятом».
* * *
Пастор Уоррен выключил телевизор и задумался. Многие ли видели этот выпуск? Хотелось думать, что нет. Репортаж длился считаные минуты. Узнав новость, люди вскоре о ней забывают. Эта настырная журналистка пыталась и у него взять интервью, однако он не поддался и теперь только радовался своей стойкости. Уоррен нашел дипломатический ход, объяснив ей, что, пока его церковь официально не высказалась по этому вопросу, рядовому пастору неэтично давать какие-либо комментарии. Кэрролла тянуло говорить – ну и пожалуйста. Впрочем, католический священник выступил весьма дипломатично, и настоятели остальных городских церквей разделяли его мнение.
Заперев за собой дверь кабинета, Уоррен направился к алтарю. Там никого не было. Пастор медленно опустился на колени (как всегда, они отозвались болью), закрыл глаза и стал молиться. В такие моменты он яснее всего ощущал близость к Богу. Он был наедине с Творцом. Всевышний возьмет ситуацию под свой контроль и быстро погасит вспыхнувший ажиотаж – эти мысли его утешали. Эмоциональная прихожанка и любопытная тележурналистка не сумеют вдвоем раздуть сенсацию мирового масштаба.
Помолившись, пастор побрел к вешалке, снял шарф и укутал шею. Был шестой час вечера. Миссис Палт ушла еще раньше, отключив все телефоны. Аппараты молчали, но люди упорно звонили в церковь. Номер был многоканальным, и мигающие лампочки на общем аппарате свидетельствовали, что все каналы заняты.
* * *
Сон этот снился Салли по нескольку раз в неделю. Он снова сидел в кабине истребителя. На нем был шлем с опущенным солнцезащитным козырьком, кислородная маска – все как положено. А потом самолет сотряс чудовищный удар. Машина завихляла. Приборная доска не подавала признаков жизни. Салли дернул рукоятку, и в сторону отлетел раскрывающийся купол парашюта. Под ним взорвалась ракета, и ее взрыв отозвался болью в позвоночнике и всех костях. Потом наступила тишина. Далеко внизу полыхали останки его самолета. Поблизости он увидел второй пожар. Совсем крошечный, если смотреть с высоты.
Парашют нес его к земле, и тогда Салли услышал шепот: «Не опускайся вниз. Оставайся здесь. В небесах безопаснее».
Это был голос Жизели.
Салли резко проснулся, весь мокрый от пота. Быстро оглядевшись, он понял, что лежит у себя дома на диване. Перед этим он выпил две порции водки с клюквенным соком и вырубился. Телевизор был включен. Салли увидел логотип Девятого канала. Значит, Алпена. Какая-то журналистка вещала, стоя на фоне хорошо знакомого здания. А-а, это церковь «Жатва надежды», в миле от его нынешнего жилища.
«Теперь обитатели Колдуотера задаются вопросом: быть может, очередной звонок с небес прозвучит для кого-то из них?»
– Дурацкие шутки, девочка, – пробормотал Салли.
– Пап, ты что-то сказал?
Приподняв голову, Салли увидел Джулза, пристроившегося на краешке дивана.
– Прости, дружище. Это я спросонок. Как-то незаметно заснул.
– Ты всегда спишь.
Салли ощупью нашел бокал и залпом опрокинул остатки водки с клюквенным соком. Уже теплая. Он поморщился.
– Как дела, малыш? – спросил Салли, понимая, что задает дурацкий вопрос.
Джулз ковырял подошву кроссовки, пытаясь отодрать болтающуюся полоску. Наконец это ему удалось. Салли снова поморщился. Мальчишке пора покупать новую обувь.
– Пап?
– Да, сынок.
– А мама нам тоже позвонит?
* * *
Тесс несколько раз отправляла на работу электронные письма, прося, чтобы ей не звонили: она хочет побыть наедине с собой. Но когда там узнали о пожаре, Лулу и Саманта – работницы дневного центра и подруги Тесс – решили все-таки съездить к ней. Тесс открыла им дверь, ладонью прикрывая глаза от яркого солнца.
– Боже мой, – шумно вздохнула Лулу.
За это время их подруга еще больше похудела. Светлые волосы были убраны в длинный конский хвост, что подчеркивало бледность ее осунувшегося лица.
– Тесс, ты как себя чувствуешь?
– Вполне нормально.
– Можно нам войти?
– Конечно. – Она освободила проход. – Только… извините за беспорядок.
Войдя, женщины сразу же принялись оглядываться. Первый этаж почти не изменился, если не считать следов копоти на стенах. А ступени лестницы заметно обгорели. Дверь в спальню обуглилась. Вход наверх был перегорожен большим ящиком без днища, внутри которого крест-накрест стояли две распорки.
– Это ты сама соорудила? – полюбопытствовала Саманта.
– Нет. Один парень помог.
– Какой еще парень?
– Из полиции.
Саманта бросила на нее быстрый взгляд. Они с Тесс давно знали друг друга, вместе открывали этот центр дневного ухода. Саманта всегда подменяла Тесс; ведь той в одиночку приходилось ухаживать за престарелой матерью, особенно в последние годы жизни Рут. Заодно с Тесс Саманта плакала на похоронах. Все жизненные трагедии они всегда переживали вместе. Парень? Пожар? И она только сейчас об этом слышит?
– Ты не забыла, кто я? – спросила Саманта, хватая Тесс за руки. – Напоминаю: я Саманта. Твоя подруга. Что тут вообще происходит?
* * *
Целых два часа Тесс рассказывала сослуживицам о том, что еще пару месяцев назад показалось бы немыслимым. Сначала о первом и всех последующих звонках матери. Потом о пожаре. Причина пожара была до банальности проста. Система местного центрального отопления давно барахлила, а тут что-то случилось с котлом в подвале. Но Тесс даже не пыталась спуститься туда узнать, в чем дело: вдруг мать позвонит, а она не услышит? За окном холодало, и она решила воспользоваться электрическими обогревателями. В тот вечер она легла спать, оставив их включенными, как всегда. Произошло короткое замыкание. Одна искра – и второй этаж уподобился громадному ломтю пережаренного хлеба.
А старый телефон с автоответчиком спас от огня Джек Селлерс. Тесс ужасно боялась, что, если аппарат сгорит, звонки от матери прекратятся. Все дни она молилась и постилась. Через три дня мать позвонила ей снова. Услышав голос Рут: «Тесс, это я…», Тесс упала на колени.
Под конец рассказа плакали все втроем.
– Я не знаю, как мне быть, – прошептала Тесс.
