— Потому наш тираж и вырос — из-за того, что мы другие. Мы — это мы.
Кларисса покачала головой:
— Стать большими и оставаться большими — не одно и то же. Ты не хуже меня знаешь, что мы не можем пичкать читателей высокоморальными историями, в то время как другие издания торгуют сексом.
— Но почему ты считаешь, что наши читатели отупели?
— Не в этом дело. Просто я думаю, что те, кто читал нас раньше, теперь вообще перестали читать журналы. Они перешли на нечто более серьезное, и ты бы сделала то же самое, если бы просто играла в эту треклятую игру. Может быть, ты не осознаешь, как ты выросла, Сара. Ты уже могла бы издавать национальную газету.
Я вздохнула:
— Как это волнующе. Я смогла бы помещать фотки девушек «топлес» на каждой странице.
У меня вдруг зачесался отсутствующий палец. Я взглянула на полицейскую машину. Офицеры надевали форменные фуражки. Я постучала по зубам краешком мобильного телефона.
— Давай сходим куда-нибудь выпить после работы, Кларисса. Пригласи своего нового друга, если хочешь. А я приду с Эндрю.
— Серьезно? Хочешь выйти на люди. С мужем? Что, в этом сезоне все не так ужасно?
— Ужасно было пять лет назад.
Кларисса склонила голову к плечу и пытливо на меня посмотрела:
— Что ты хочешь мне сказать, Сара?
— Я ничего тебе не говорю, Клар. Ты мне слишком дорога, поэтому я ничего тебе не говорю. На самом деле я просто задаю себе вопросы. И думаю: может быть, кое-что из того, что я выбрала для себя пять лет назад, было не так уж плохо?
Кларисса сочувственно улыбнулась:
— Отлично. Только не жди, что я не стану щупать его колени под столом только потому, что он — твой муж.
— Только попробуй, Кларисса, и я назначу тебя редактором раздела гороскопов для подростков на всю оставшуюся жизнь.
Телефон у меня на столе зазвонил. Я посмотрела на часы на дисплее мобильного. Десять часов двадцать пять минут. Забавно, как в памяти остаются такие мелочи. Я взяла трубку. Звонила дежурная. Голос у нее был скучный и недовольный. В редакции Nixie дежурство на входе приравнивалось к исправительным работам. Если кто-то из девушек, работавших в редакции, вел себя слишком вызывающе, ее на неделю ссылали на ресепшн.
— Тут двое полицейских.
— О, они сюда пришли? И чего они хотят?
— Ладно, тогда угадайте с трех раз, зачем я набрала ваш номер.
— Они хотят со мной поговорить?
— Вас не зря назначили боссом, Сара.
— Иди к черту. Зачем они хотят со мной поговорить?
Пауза.
— Наверно, я могла бы их об этом спросить.
— Если нетрудно, спроси.
Более продолжительная пауза.
— Говорят, что хотят снять порнушку в нашем офисе. Говорят, что они не настоящие полицейские и что кое-что у них просто невероятных размеров.
— О, ради бога! Скажи им, что я сейчас спущусь.
Я положила трубку и посмотрела на Клариссу. Волоски у меня на руках опять зашевелились.
— Полиция, — проговорила я.
— Расслабься, — сказала Кларисса. — Тебя не обвинят в заговоре с целью свержения власти из-за публикации серьезной статьи.
На телеэкране за спиной Клариссы появился Джон Стюарт[18]. Он смеялся. Его гость тоже смеялся. На сердце у меня немного полегчало. Тем летом приходилось находить повод для смеха, притом сколько было мест, над которыми поднимался черный дым. Ты смеялся или надевал костюм супергероя или пытался испытать такой оргазм, о котором почему-то умалчивала наука.
Я спускалась по лестнице в вестибюль, шагая все быстрее и быстрее. Два офицера полиции стояли, держа фуражки в руках, почти вплотную друг к другу. Их большие кожаные ботинки выглядели довольно нелепо на моем мраморном полу. Тот офицер, что был моложе коллеги, жутко покраснел.
— Извините, пожалуйста, — сказала я, строго взглянув на дежурную, а она с озорством улыбнулась мне из-под идеально подстриженной белокурой челки.
— Сара О’Рурк?
— Саммерс.
— Прошу прощения, мэм?
— Мое профессиональное имя Сара Саммерс.
Полицейский постарше смотрел на меня абсолютно серьезно.
— Дело личного характера, миссис О’Рурк. Мы могли бы где-либо побеседовать?
Я поднялась с полицейскими в комнату для переговоров на втором этаже. Стены там розовые и сиреневые, длинный стеклянный стол.
— Хотите кофе? Или чая? Только я не могу гарантировать, что получится именно кофе или чай. Наша кофейная машина немного…
— Может быть, вам лучше сесть, миссис О’Рурк? — сказал офицер с лысиной.
В розоватом свете флуоресцентных ламп лица полицейских неестественно блестели. Они походили на персонажей черно-белого кино, подкрашенных с помощью компьютера. Тому, что выглядел старше, было, пожалуй, лет сорок пять. Молодому блондину с короткой стрижкой, наверное, двадцать два — двадцать четыре года. У него были красивые губы. Пухлые, сочные. Он не был красавцем, но меня почему-то заворожила его осанка и то, как он при разговоре опускал глаза. Ну и конечно, люди в форме всегда производят впечатление. Наверное, многие гадают, как будут относиться к полицейскому, сними тот форменную куртку.
Офицеры положили на крышку стола, изготовленную из тускло-лилового стекла, свои фуражки и стали медленно поворачивать их чистыми белыми пальцами. Оба остановились в один и тот же момент, словно отработали эти повороты и остановки вращения фуражки на тренировках.
Оба смотрели на меня. Мой мобильник, лежащий на столе, звонко чирикнул. Пришло текстовое сообщение. Я улыбнулась. Решила, что Эндрю мне ответил.
— У меня для вас неважные новости, миссис О’Рурк, — сказал наконец лысоватый офицер.
— Что вы имеете в виду?
Вопрос прозвучал более агрессивно, чем мне хотелось. Полицейские воззрились на лежащие на столе фуражки. Мне нужно было просмотреть текстовые сообщения. Я протянула руку к мобильнику и заметила, что оба офицера взглянули на культю моего обрубленного пальца.
— О. Это? Я потеряла его в отпуске. На пляже.
Полицейские переглянулись и снова устремили взгляды на меня. Заговорил опять старший по возрасту. Его голос вдруг зазвучал хрипловато.
— Нам очень жаль, миссис О’Рурк, — произнес он с хрипом в голосе.
— О, пожалуйста, не извиняйтесь. Все хорошо, правда. Мне совсем не больно. Это всего-навсего палец.
— Я не это имел в виду, миссис О’Рурк. Боюсь, нам велено передать вам, что…
