— Слышь, кукушонок, я уйду. Передохну маленько и уйду, — это были не предупреждение и не угроза.
* * *
На службу Арвиэль прибежал даже раньше, но, забравшись по лестнице в будку, с удивлением обнаружил, что дозорного на месте нет. Он знал, что стражники — разгильдяи, но не до такой же степени?! А вдруг под стеной уже скопилось войско бесшумных татей…
Арвиэль осторожно (а ну как вражья стрела залетит!) приоткрыл ставенку и выглянул в щель. Объездной тракт пустовал, никакими татями за окошком и не пахло, а пахло снегом, хвоей, навозом и дымом — словом, зимним городом на опушке дремучего леса. Усмехнувшись собственным фантазиям, аватар осмотрелся, стараясь глубоко не вдыхать табачный дым, намертво просмоливший мебель и стены. Света из люка в полу хватило, чтобы впечатлиться залежами пыли в углах и на полках и разномастным сором, вместо ковра устилающим остальное горизонтальное пространство.
Дозорная будка с маленькими окнами на четыре стороны была довольно просторной и обустроенной под жильё. Один угол занимала небольшая печурка, рядом с которой стояла кадушка для воды, с противоположной стороны помещались приземистый, но широкий стол, а под ним — восемь табуретов. Полки на стенах захламлены чем попало — от стаканов до непонятной конструкции из гнутых гвоздей. Имелся и тёмный от времени шкаф, но как Арвиэль ни дёргал занозистую ручку, он не открылся, а ковырять в скважине гвоздём аватар постеснялся. Значит, вот как живут стражники? А на том колченогом топчане, наверное, отдыхают после бдительной службы, накрывшись засаленным лоскутным одеялом, подкопчённым и покрытым пятнами неизвестного происхождения. В качестве проводника в царство безмятежности суровые стражники повесили над постелью портрет лохматого мужика по имени «ЗВЕР…» (нижний угол оторван), причём не ручной работы, а отпечатанный в литографии. Но что бы этот «Звер» ни совершил, удостоившись чести попасть в розыск, гвоздь во лбу навеки упокоил его на стенке захолустной караулки.
Внимание привлекла большая тетрадь с потрёпанной картонной обложкой, которую наискосок украшала скачущая надпись: «Свод произшествий». Присев на край стола, Арвиэль перевернул картонку. С титульного листа взгляд штурмовала мастерски сработанная русалка с «таранами» такого размера, что можно Рудный мыс брать. Следующую страничку составляли фольклорные герои типа «вупыр», «вовкалак» и «шляхтень лютый», а также некое подобие дерева: на ветке сидел овал с ушами и надписью «кощка», от коего вниз к подножию тянулись стрелки, обрываясь на кляксе с плавающими в ней глазами за пояснением «быдыщ!» Далее начинались таблицы: по кривоватым графам вразнобой раскиданы цифры и проставлены палочки. Заметив буквы в правом нижнем углу каждой страницы, Арвиэль долистал до конца и «прострочил» в обратном порядке, получив фразу, аналогичную орочьей «курваляй ных баргуза», но гораздо более детально описывающую процесс.
— Пресветлая, куда я попал? — захлопнув жуть, прошептал мальчик.
— А я куда, милая? — осведомилась всклокоченная седая голова, растущая прямо из пола. Борода головы вольготно разметалась по доскам, самостоятельно приступив к уборке за неимением рук, пунцовая рожа лучилась обворожительной улыбкой в четыре прострела. Чёрная повязка через глаз довершала образ.
— Господин Сатьян, это я, Арвиэль, — отозвался аватар, сообразив, что полумрак скрал тёмную одежду, и стражник разглядел только светлые волосы и лицо… и опять принял его за девчонку. Едрёна ворона!
— А-а… Вон оне, ельфы-то, какие… — тело, подтянувшееся вслед за головой, не сочло нужным уточнять, какие именно.
— Господин Сатьян, а разве можно с поста отлучаться? — запоздало сообразив, что сидеть на столе неприлично (по крайней мере, когда это кто-нибудь видит), Арвиэль попытался встать, но не тут-то было! Заляпанная столешница оказалась настолько липкой, что штаны приклеились намертво.
— Да ты шо! Ни-ни! — искренне перепугался Сатьян.
— Но вы… — упираясь ладонями в край, Арвиэль напряг мышцы. Что-то треснуло.
— За сугревом ходил. Это можно, хе, — Сатьян достал с полки грязный стакан, обдул, плюнул, повозил по стенкам пальцем ещё «чище» самого стакана, выудил из-за пазухи зеленоватую бутылку, налил до краёв и радушно протянул бьющемуся в корчах «ельфу». — Будешь? Полегчает.
— Ы-ы… а-а-а!
Внезапно стол отодрался. По инерции Арвиэля понесло вперёд, а так как в обозримом будущем маячила дырка незапертого люка, туда парень и нырнул красивой рыбкой. Человек сломал бы шею. Но аватар по-кошачьи приземлился на четыре конечности. Шедшая к журавлю Агафья сперва отпрыгнула, затем брезгливо скукожилась:
— Не успел в дозор заступить, а уже и нажралси, и подралси, окаянный! Тьфу!
Арвиэль проверил штаны и взобрался наверх, предусмотрительно захлопнув люк. Сатьян чуть не выронил стакан:
— Уже сгонял?
— Куда?
— Ну-у, за сугревом. Ты ж как моё увидел, сразу — нырк и тикать. Ну а куда ж, как не за ним, родимым?
— Я передумал, — у Арвиэля вдруг начался острый приступ хохота. Со смаком попивая «сугрев» на топчане, Сатьян умилённо наблюдал поведение индивида «ельф». Когда бутыль опорожнилась наполовину, улёгся, заложив руки за голову.
— Господин Сатьян, а у меня-то какие обязанности? — спохватился мальчик.
— Гвозди видишь?
— Да.
— Так ты их разогни сначала, а потом снова согни.
— Зачем?
— Положено так, — Сатьян отвернулся к стенке и тотчас захрапел.
Следующие несколько часов Арвиэль разгибал розочку из гвоздей. Инструментов под рукой не было, и приходилось орудовать кочергой и непонятной чугунной кривулей. К полудню в караулку заглянул до предела взвинченный капитан и с ходу набросился на новобранца с безумными обвинениями:
— Где ты шляешься? Я тебя обыскался!
— Вы же сами сказали к шести подходить, — удивлённо возразил парень.
— В тюрьму ко мне в кабинет! А-а, — махнув рукой, мол, о чём с олухом разговаривать, Прокопий бухнул на стол журнал, к счастью, без рухнувших «кощек» и русалок. — Вот здесь, здесь и здесь крестики поставь, и ты зачислен в штат.
— Расписаться?
— Да хоть сморкнись, главное, чтоб графы не пустовали. Ага… — сунув журнал под мышку, капитан ткнул рукавицей в невзламываемый шкаф. — Оружие себе тут подберёшь.
— А как он открывается?
— Вот так! — Прокопий с размаха пнул дверцу в угол… и она рухнула на пол, обвалив следом горку металлолома. Сатьян и ухом не повёл. — Потом приставишь на место.
— Хорошо, — кивнул Арвиэль, пытаясь понять, как из этого месива можно хоть что-нибудь вытащить, не то что выбрать. Сдавшись, перевёл взгляд на портрет — судя по ржавчине, гвоздь тоже был оттуда, но как-то же достали? — Господин капитан, а кто это?
— Это? — Прокопий скривился, словно запавшие под бровями глаза преступника буравили его живьём. — Оборотень.
