Несчастная Лидия не раздумывая вышла за него замуж. Но почему все так складывалось? Были ли на то причины?
Джорджи должна была во всем разобраться, чтобы вырваться отсюда, распутать этот клубок. Она знала, что выход есть, но Чарлз Эллиот ей не помощник. А она так на него надеялась!
Джорджи решила устроить все так, чтобы мать провела ночь с Чарлзом.
Аллея прогулок опустела. Парочки разбрелись. Целая группа отправилась на ферму, чтобы провести там веселую ночку, а потом остаться на субботу и воскресенье. Уже в повозках, по пути на ферму, они стали предаваться сексуальным забавам.
Найдешь ли еще на свете подобное место?
Ее учили, что такова норма жизни. Все эти годы Мортон вбивал им в головы эту мысль. Но шло время, и Джорджи поняла, что это далеко не так. Что существование, которое они здесь влачили, противоестественно.
На первый взгляд казалось, что в Вэлли все свободны как птицы. И мужчины, и женщины, и дети. Что именно такими создал их Господь.
Но это было глубокое заблуждение. Как и в любом обществе, здесь существовали свои правила и ограничения. Нельзя было отказаться от соития. Это считалось позорным. Того, кто осмелился это сделать, подвергали осмеянию. Она должна бежать отсюда. Эта мысль не вчера пришла ей в голову. Она даже составила план бегства, но пока так и не смогла его осуществить.
Мать вполне устраивала жизнь в Вэлли, а отец решил, что Джорджи уже нельзя спасти. Возможно, он и прав. Чарлз Эллиот заставил ее остро ощутить стыд. Он обошелся с ней как со шлюхой, порочной до мозга костей, обреченной до конца дней ублажать мужчин. Он снова выгнал ее, и она провела ночь в клубе на банкетке. Никто об этом не узнает, если Чарлз Эллиот не расскажет. А он не расскажет. Он ненавидит их образ жизни еще больше, чем она. Он пробудет в Вэлли еще несколько дней. И ее тайна не будет раскрыта. Она не зря намекнула ему о грозящей опасности.
Итак, Лидия знает, кто он. Возможно, уже сказала об этом Мортону, и они решили убить его сонного. Чарлз понимал, что Мортон ни перед чем не остановится.
Не Мортон ли заслал к нему эту обольстительницу, эту королеву, выставляющую напоказ свое тело? Она была уверена, что нет мужчины, который не пожелал бы ее. Он тоже не стал исключением.
С ним можно было обращаться как с любым мужчиной в Вэлли. Он обошелся с ней как со шлюхой, каковой она и была. Потому что законы Вэлли повелевали брать все, что пожелаешь.
Она принадлежала им всем. Все обладали и наслаждались ею. Каждый вкусил от этого божественного тела. Он представлял ее в непристойной позе с раздвинутыми ногами и с другим мужчиной. Все они ласкали эту шелковистую кожу и припадали к ее роскошной груди. И все были ей безразличны, она не отличила бы одного от другого. Она была царственной, как королева, и грязной, как свинья.
Да, Мортон, ты достойный противник. А теперь, когда Лидия все знает, интересно, как поведешь себя ты… Эта королева не отвлечет меня от моей цели, и тебе это известно. Не думаю, что она тебе все рассказала. Например, о своей неудачной попытке обольстить меня, о том, как пришла ко мне нагая, как ласкала и гладила меня, заигрывала со мной, и о том, как я ее отверг.
Не потому, конечно, что не желал ее. В этом я могу тебе признаться: да, я желал, чтобы эта королева стояла передо мной на коленях и целовала мое тело. Желал, чтобы ее груди прикасались ко мне. Желал всячески унизить ее.
Ты и не представляешь, старик, чего мне стоило не дать волю своим желаниям. Да, никого лучше этой королевы ты не мог прислать.
Но ничто не остановит меня: судьба Лидии решена – кровь за кровь, удар за удар. Я уничтожил бы всех в этой колонии, но, клянусь, свершу свой суд только над Лидией, потому что так должно быть.
Клянусь кровью моего отца, брата моего отца и моей собственной, что жизнь моей матери в моих руках.
Она ничего не могла изменить в Вэлли. Такова была ее судьба. Даже после того, как спряталась за стойкой бара в клубе «Нандина» и пробыла там до тех пор, пока все не ушли, она не чувствовала себя в безопасности.
Кто-то споткнулся о ее ногу. Свет фонаря ослепил ее.
– Это ты, Джорджи? Я думал…
Нет, нигде нет спасения. Джорджи спрыгнула с банкетки и убежала.
– Мортон!.. Джорджи вернулась. Тихонько, чтобы мы не слышали.
– Вот и отлично. Пусть лучше не знает, что мы не спим… Не могу поверить в такое везение. Не думал, что эта минута наступит так скоро. Ш-ш! Кажется, пора идти…
Ночь не страшила его. Он двигался в темноте уверенно и бесшумно. Улицы были пустынны. Надо осуществить свой план и бежать из этой адской дыры. Пусть гнев небес обрушится на виновных.
Дом его матери стоял несколько в стороне, в конце улицы, и выделялся среди остальных.
Он все еще чувствовал к матери жалость, особенно после того, как провел несколько дней в «раю», созданном ее мужем, и понял, как ей живется здесь.
Но это не снимало с нее ответственности за ее грехи. Не избавляло его от клятвы, принесенной на крови. Он омоет руки в ее крови и свершит мщение, к которому готовился все эти годы. Он вырежет из груди ее предательское сердце и закопает в песках Саффуда. И она навеки останется в шатрах народа его отца.
Но все оказалось залитым кровью… Лежавшая на полу Лидия просто купалась в ней. Внезапно темноту прорезал яркий свет. Люди, гул голосов вокруг, все это было непонятно, необъяснимо. Мортон, торжествующий, держал высоко над головой керосиновую лампу, освещая жуткую сцену убийства.
Оливия была безутешна.
– Конечно, это он совершил убийство, Джорджи. Он был там. И даже не отрицал этого. О, моя дорогая Лидия, все эти годы мы прошли вместе, рука об руку… Мы все делили, у нас все было общее…
«Включая Мортона», – подумала Джорджи со злостью, ничуть не растроганная слезами Оливии.
– Нам надо было это предвидеть, – скулила Оливия, – и защитить ее.
– Каким образом? – пробормотала Джорджи. Ее матери не было свойственно драматизировать события. Она никогда так бурно не проявляла своих чувств.
Но смерть единственной сестры, должно быть, явилась для нее настоящим потрясением. Они пустили к себе чужака, доверили ему свои тайны, а он пришел к ним с целью убийства. Такого еще не бывало в Вэлли. Чужак оказался хитрым и коварным.
– Не знаю, каким образом, – прорыдала Оливия в ответ на вопрос Джорджи, – но мы должны что-то предпринять.
– Но разве вы знали?
– Конечно, знали. Не знали только, что мальчик остался жив. Считалось, что разбойники перебили всех.
– Кроме Лидии.
– Поступи она тогда умнее… О Господи, Ли-и-дия…
– Я не представляю мира без Лидии… – Оливия протянула руку к дочери. Но Джорджи не знала, как выразить сочувствие. Оливия никогда не просила ее об этом, и до сих пор в Вэлли еще никого не убивали.
