— Вот видишь, я опять боюсь сказать правду. Но то, что я тебе сказал, это, конечно, правда, ты мне действительно очень нравишься. Но есть и еще кое-что. Понимаешь, все мои проблемы — и с работой, и со здоровьем, и с женой — все как-то вместе навалилось. И я сорвался — в смысле... ну, нервы не выдержали. В последние месяцы я ни с кем не общаюсь, кроме своего психотерапевта, не могу разговаривать даже с друзьями. Мне приходится заставлять себя вставать утром, есть, что-либо делать. И эти кошмары... ты же видела. Они повторяются чуть ли не каждую ночь — иногда по два-три раза за ночь. Я уже забыл, как это — нормально спать. Подобное существование даже жизнью назвать нельзя — я просто ждал, когда же это кончится. А потом встретил тебя, и неожиданно понял, что все еще может быть иначе. Не знаю, как это объяснить, почему так получается, но когда ты рядом, я снова чувствую себя живым человеком, разговариваю, смеюсь. Я должен был объяснить это с самого начала, тогда мое предложение не выглядело бы таким нелепым и неожиданным. Просто побоялся оттолкнуть тебя своими проблемами или напугать, не хотел, чтобы ты решила, что я... что я ненормальный.
Она молча смотрела на него, не пытаясь отнять руку или отодвинуться, и Дел решился спросить:
— Карен, ты не боишься меня?
— Нет.
Уверенность в ее голосе удивила его, так же как Карен — его следующий вопрос:
— Почему?
— Не знаю, — она виновато улыбнулась, — не боюсь, и все.
— Ты сказала одну вещь... Что не хотела мне отказывать, потому что я мог бы подумать, что не нравлюсь тебе. А я тебе нравлюсь? — тут же подумал, что это звучит нелепо и надо было, наверное, спросить что-нибудь вроде «Я тебе не неприятен?» — но Карен вздрогнула, словно не ожидая подобного вопроса, и кивнула.
— Да, иначе я бы не пошла сегодня к тебе. Шагнув к ней, он сел рядом на диван и обнял, прижавшись лицом к ее волосам.
— Вот видишь, мы нравимся друг другу. Ну так давай попробуем? Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо со мной, — вспомнил, усмехнулся и добавил: — И кошке твоей тут места хватит.
— Дел, а если кто-нибудь из твоих родных, знакомых узнает, что ты живешь с бывшей...
Он перебил ее:
— У меня нет никого, кто имел бы право мне что-то говорить или указывать. С дочерью я не поддерживаю отношений, а родители мои давно умерли.
— Ты очень упрямый.
— Я знаю, — улыбнулся Дел, уткнувшись носом в ее затылок. Она не видела его лица и угадала улыбку только по интонации.
Помолчав несколько минут, он спросил — тихо-тихо:
— Ну, так что?
— Не знаю, — замотала Карен головой, — не знаю.
— По-прежнему... все из-за того же?
— На мне два ареста — один в Чикаго и здесь... тоже...
— Почему в Чикаго? — спросил Дел, не зная, что еще сказать.
— Я там начинала, — она выпрямилась и глубоко вздохнула, — Наверное, мне стоит рассказать тебе кое-что... о себе, а потом уже подумай — стоит тебе связываться со мной, или не стоит.
— Стоит, — Дел погладил ее по плечу, — и не обязательно ничего рассказывать. Хотя... может,ты и права — расскажи все, что считаешь нужным — и покончим с этим, раз и навсегда.
Карен выскользнула из его рук, отодвинулась на край дивана и закрыла глаза. Посидев так пару минут, она наклонилась вперед, опершись локтями о колени, и заговорила ровным негромким голосом:
— Мне было меньше восемнадцати лет, когда я оказалась в Чикаго, одна, без денег и документов. Как и почему, я говорить не хочу... не буду, не спрашивай. А тогда мне все время хотелось есть и было очень страшно и холодно ночевать в парке под скамейкой. Без документов никуда не брали, но я все-таки нашла работу — мыть посуду в кафе на заправке. Хозяин был добрый — даже разрешил ночевать в задней комнате. Правда, в первый же вечер выяснилось, что в мои обязанности входит еще и обслуживание самого хозяина.
Дел стиснул зубы. Ему хотелось обнять ее, закрыть, защитить от всего, что было, от всего, о чем она сейчас говорила, и не слушать ничего — но он прекрасно понимал, что узнавать каждый день понемножку было бы намного хуже и больнее — и для нее, и для него.
— Ну вот, — продолжала она, — через неделю я случайно разговорилась с одной девушкой, из тех, что заходили в кафе. Она и объяснила мне, что за те же услуги можно получать больше денег, и при этом не мыть посуду И познакомила со своим сутенером, — подняла голову и невесело усмехнулась. — Вот так все и началось. — А как ты оказалась в Нью-Йорке?
— Мне хотелось работать самой и ни от кого не зависеть, а в Чикаго все поделено. Девочки говорили, что в Нью-Йорке и в Лос-Анджелесе с этим посвободнее. Ну, и сюда было ближе ехать.
— И здесь действительно лучше оказалось?
— В общем-то, да. По крайней мере, сначала. Первые полгода я снимала квартиру на двоих с Мэдди. Потом Мэдди села на иглу, и жить с ней стало невозможно. Я пробовала ее остановить, но сделать ничего не смогла, а она начала приводить клиентов прямо домой. Так что я нашла себе другую квартиру, с тех пор в ней и живу...
Она запнулась, посмотрела на него как-то растерянно, словно не зная, что еще сказать, и только сейчас Дел заметил, какое усталое у нее лицо и запавшие глаза.
— Карен, не надо больше ничего говорить, ты же совершенно измучена.
— Нет-нет, я хочу закончить... пожалуйста... — поморщившись, Карен качнула головой, и он почувствовал, что сейчас не нужно ей мешать. — Собственно, осталось уже немного, просто неприятная очень история. Примерно год назад очередной клиент привез меня к себе, запер дверь — и внезапно набросился на меня с кулаками. Я упала, он начал бить меня ногами, палкой от швабры, швырял чем попало, кричал. Меня спасла чистая случайность, кто-то услышал крик и вызвал полицию.
Дел сидел, с трудом пытаясь вдохнуть — в горле стоял комок. Это немыслимо было даже представить себе. Ведь она совсем девочка — нежная, веселая, со звонким голосом и заразительной улыбкой! Но сейчас Карен не улыбалась, обхватив себя руками, словно ей вдруг стало холодно, она продолжала говорить — все быстрее и быстрее, выплескивая из себя слова:
— Я почти месяц провела в больнице с сотрясением мозга. Кроме того, были сломаны два ребра, ключица и рука. Но главное не в этом. Во мне просто что-то внутри сломалось, как ты сказал, нервы не выдержали. Любой незнакомый человек, который подходил близко, вызывал у меня ужас, мне казалось, что он сейчас тоже меня ударит. Я понимала, что больше не смогу выйти на улицу и не знала, что делать. Денег не осталось, за квартиру платить было уже нечем. И тут мне повезло. Один мой друг уговорил Томми взять меня к себе. Я тогда ничего не умела и вообще еле двигалась — ребра еще не зажили. Сначала работала днем, на телефоне, и понемногу училась у остальных девушек. Потом начала выступать. Вот и все... — она пожала плечами, хотела зачем-то встать, и вдруг пошатнулась. Дел бросился вперед и подхватил ее, не дав упасть.
