Неужто ей вдруг вздумалось пошутить?
— Я знаю, что предсказатели всегда изъясняются смутно. Что ж, ты, по крайней мере, говоришь в рифму.
— Это просто часть старого-престарого стишка:
Девять принцев Хаоса, от родной земли вдали.
Шесть владычиц Хаоса — где их тропы пролегли?
Быстрый сокол, и олень, и единорог;
Средь Теней утратит власть беспощадный рок.
Я никогда прежде не слышал этого стишка. Однако он был очень даже к месту.
— Мрачновато малость, — сказал я. Фреда пожала плечами.
— Не я его сочинила.
Лишь теперь я осознал, что мы говорим уже не на тантари, а на каком-то ином языке, более изысканном и ритмичном. Он тек с губ Фреды, словно вода из бокала, и я понимал каждое слово, как будто говорил на этом языке всю свою жизнь. Как такое могло случиться? Опять магия? Неужто я оказался заколдован и сам того не заметил?
— Что это з-за яз-зык? — поинтересовался я, слегка запинаясь.
— Тари — что ж еще? — отозвалась Фреда, одарив меня удивленным взглядом. Так смотрят на деревенского дурачка, спрашивающего, почему вода мокрая.
Тари… Звучало это вполне правдоподобно, и в глубине души я чувствовал, что Фреда говорит правду. Но откуда я знаю этот язык? Когда я его выучил?
Моя память утверждала, что я никогда его не учил.
И все же… все же я говорил на нем, как на родном. А еще я вдруг осознал, что мне все труднее вспоминать тантари, мой настоящий родной язык, — как будто он был частью какого-то далекого, полузабытого сна.
— Ты долго пробыл в Тени, верно? — со вздохом произнесла Фреда. — Иногда забываешь, что с тобой от этого может статься…
В Тени? А это что еще такое?
Но я вспомнил, как Фреда на меня посмотрела, когда я спросил, на каком языке мы разговариваем, и предпочел промолчать. Нет уж, не хочу я выглядеть ни дураком, ни невеждой, если без этого можно обойтись.
Так что вместо расспросов я сказал:
— Да, пожалуй, слишком долго. — Я не знал, что еще можно добавить. А кроме того, мне не хотелось ни делиться сведениями, ни выказывать свою неосведомленность. — Я много лет не видел Дворкина.
— Ты до сих пор выглядишь ошарашенным, — сказала Фреда, а потом рассмеялась — уже почти по-доброму — и похлопала меня по руке. Ее ладонь, мягкая, словно шелк, пахла лавандой и медом. — Ну да неважно.
Я улыбнулся. Что ж, можно попытаться продвинуться дальше.
— А ты бы на моем месте не была ошарашена? — поинтересовался я. — Представь, что тебя среди ночи выдергивают из постели, ты дерешься с адскими тварями, потом тебя засовывают в этот нелепый экипаж и устраивают безумную гонку — и ни на единый твой вопрос не отвечают. Ты бы не была сбита с толку?
— Возможно. — Фреда кашлянула, прочищая горло. — Тари — это первоязык, — пояснила она буднично и сухо — так говорят с ребенком, не выучившим урок. — Это источник всех языков во всех мирах Царства Теней. Он — часть тебя, точно так же, как все, что ты видишь вокруг, — часть Хаоса. Надеюсь, Владения Хаоса ты помнишь?
Я покачал головой, снова чувствуя себя совершенно по-идиотски.
— Боюсь, я никогда там не бывал.
— Жаль. Они очаровательны — на свой лад.
Взгляд Фреды устремился куда-то вдаль. Похоже, она погрузилась в воспоминания. И это место — как так она его назвала? Владения Хаоса? — явно ей нравилось.
— Ночка выдалась бурная, — сказал я, надеясь услышать еще что-нибудь интересное. — Да и день, пожалуй, тоже. Что ты обо всем этом думаешь?
— Я сделал неопределенный жест, который с равным успехом мог относиться и к экипажу, и к всадникам, и к картам. — Что это предвещает?
— Надвигающуюся войну. Все признаки налицо. Все об этом твердят, даже Локе. А он знает, что говорит: он довольно долго был генералом. Но, думаю, здесь, в Джунипере, будет безопасно. Пока, во всяком случае.
— А что собой представляет Джунипер?
— Ты и там не бывал?
Я покачал головой. Надо все-таки стараться скрыть свое невежество…
— Конечно, до Владений Хаоса ему далеко, но для Тени он очень даже мил. По крайней мере, был.
Мда, не сказать, чтоб ее ответы особо мне помогли. Они лишь породили новые вопросы. Джунипер… Тени… Владения Хаоса… Где все это находится?
Я снова взглянул в окно, задумавшись о Хаосе. По крайней мере, это казалось знакомым. В Илериуме по религиозным праздникам непременно читали вслух отрывки из Великой Книги, и некоторые, наиболее известные места я слышал, раз по сто, не меньше. В нашем священном писании говорилось о богах Хаоса, сотворивших Землю из ничего, а потом сражавшихся за свое творение. Их считали великими, волшебными существами и верили, что когда-нибудь они вернутся, дабы истребить нечестивых и вознаградить праведных.
Я — солдат, и мне, чтобы во что-то поверить, нужно это «что-то» пощупать или хотя бы взглянуть на него собственными глазами. В глубине души я всегда считал, что истории Великой Книги — не более чем притчи и назначение их — преподавать детям уроки морали. Но после всего того, что я повидал за нынешнюю ночь, истории эти начали обретать некоторый смысл. Если они и вправду истинны…
Я сглотнул. Считалось, что боги Хаоса вернутся, принеся с собою огонь и сталь, и будут карать неверующих. Возможно, адские твари как раз возвещают их приход. Возможно, мы все это время, даже не осознавая того, выступали против богов Хаоса.
«И истребят они нечестивых…»
Нет, это какое-то недоразумение. В писании дело обстоит не так. Адские твари убивают всех подряд, без разбора, от священников до торговцев, от дряхлых стариков до новорожденных. Никакие боги подобной армии не пошлют.
А что такое эти Владения Хаоса и как Дворкин оказался замешан во все это дело?
Похоже, Фреда почувствовала мое замешательство. Она улыбнулась и снова похлопала меня по руке.
— Я не так уж много о тебе знаю, — сказала она. — Отец оказал тебе дурную услугу, допустив, чтобы ты вырос в удаленной Тени. Хотя, с другой стороны, возможно, именно благодаря этому ты все еще жив — в отличие от многих других. Думаю, он уготовил для тебя великую судьбу.
Я нахмурился.
— Ты так считаешь? Но какую?
— Можно попробовать выяснить.
Одним ловким движением Фреда собрала карты в аккуратную стопку и, положив ее передо мной, постучала по колоде указательным пальцем.
— Здесь сорок шесть карт. Перетасуй их хорошенько, потом сними верхнюю. Посмотрим, что они нам скажут.
Я рассмеялся и покачал головой.
— Я не верю в гадание.
