Когда с кирпичами и досками было покончено, тургунайцы, разделившись на пары, провели несколько показательных поединков. Зрители едва упевали следить за молниеносными, подобно броскам кобры, ударами, прыжками и разворотами. Затем один из тургунайцев обратился к зрителям на своем отрывистом языке. Маршал выслушал переводчика и объявил:
— Наш гость приглашает любого желающего выйти и сразиться с ним. Выбор оружия и доспехов за вами.
Трибуны снова зашумели. Чужеземцы уже доказали свою ловкость и чудесные умения; после того, что они проделывали с кирпичами, даже доспех не казался надежной защитой — но что можно сделать голыми руками против меча? Турнирное оружие, конечно, было тупым — но хороший удар оставлял вмятину даже на латах, что уж говорить о человеческой плоти, защищенной лишь тонкой тканью.
Пока зрители переговаривались относительно честности подобного боя, какой-то рыцарь в блестящем на солнце панцире и шлеме, закрывавшем верхнюю половину лица, уже перебрался через ограждение и шагал по направлению к будущему противнику. По обычаю Запада, он отсалютовал тургунайцу мечом; тот в ответ поклонился, сложив руки перед грудью — и мгновенно занял боевую стойку.
Рыцарь медлил; он не привык нападать с мечом на безоружного. Тогда тургунаец с внезапным пронзительным визгом метнулся к нему, разворачаваясь в воздухе, и, прежде чем его противник успел что-то предпринять, нанес ему удар ногой в незащищенную шлемом скулу. Рыцарь отшатнулся и едва не выронил меч, но все же сумел устоять на ногах. Теперь от его нерешительности не осталось и следа: ему, дворянину, на глазах у публики получить пяткой в челюсть от какого-то чужеземного холопа! В ярости от бросился на врага. Тургунаец легко уклонился от удара и оказался за спиной у противника, выкрикивая что-то, по всей видимости, обидное. Рыцарь резко развернулся, нанося удар на звук; меч со свистом рассек воздух — но на том месте, где только что был торс тургунайца, теперь оказалась пустота.
Раз за разом представитель Запада атаковал врага, но тургунаец всякий раз оказывался быстрее свистящей стали. Тяжелый меч требовал замаха, и воин Востока безошибочно определял направление удара и уходил из-под него. Сам он больше не атаковал, давая противнику вымотаться. И действительно, рыцарь, пытавшийся все увеличивать темп в тщетных попытках достать противника, уже тяжело дышал, а вскоре и удары его стали реже и медленней. Тургунаец же улыбался, подпрыгивая на пружинящих ногах, словно все происходящее было для него лишь легкой разминкой. Не давая рыцарю передохнуть, он сделал несколько ложных выпадов, явно забавляясь запоздалыми попытками противника блокировать их мечом. Похоже, что в ближайшем будущем он собирался этот меч выбить и закончить бой эффектной победой. Но тут случилось непредвиденное.
Рыцарь в очередной раз бросился в атаку, и тургунаец начал снова легко уходить из-под удара. Но тут рыцарь оступился. Неожиданно для него самого меч резко изменил направление движения, и тургунаец, изучивший простой стиль своего противника и не предполагавший ничего подобного, среагировал слишком поздно. Заминка составила долю секунды — но этого хватило, чтобы хоть и тупое, но узкое стальное ребро всей своей тяжестью обрушилось на голень ханского гвардейца. Зрители в первых рядах явственно услышали хруст ломающейся кости.
Оба противника упали на землю. Рыцарь, которому удар помог приостановить падение, рухнул на колено и на руку; тургунаец повалился на бок. Последний, не получи он травму, вскочил бы быстрее, чем рыцарь, которому мешала тяжесть панциря; однако теперь он смог лишь сесть, в то время как его противник был уже на ногах и заносил меч. Маршал уже хотел подать знак об окончании поединка, но в этот момент тургунаец, зачерпнув с арены песок, швырнул его рыцарю в глаза. Меч бессильно прочертил дугу над землей, не коснувшись откатившегося тургунайца; левая рука рыцаря метнулась к глазам и наткнулась на шлем. С проклятиями он стал стаскивать одной рукой шлем, слепо и бестолково размахивая мечом; его противник тем временем еще раз перекатился по земле и подсек рыцаря резким рывком здоровой ноги. Воин Запада, все еще не избавившийся от шлема, вторично рухнул наземь, и в следующий миг его руку с мечом уже выкручивали сильные пальцы навалившегося сверху тургунайца. Со стоном рыцарь выпустил оружие; мгновение спустя лезвие было прижато к его горлу. Трубный звук рога возвестил конец поединка.
На трибунах стоял невообразимый шум. Многие были возмущены приемом с песком, считая его подлым и бесчестным; но немало было и тех, кто воздавал должное мужеству чужеземца, который, несмотря на тяжелую травму и сильную боль, сумел довести бой до победы. Он и сейчас стоял, опираясь на плечо одного из своих товарищей, с лицом, похожим на бледную маску, стараясь ничем не выдать своих страданий.
— Что они кричат? — спросил он у переводчика.
— Говорят, что кидать песок в глаза — это нечестно.
— Передай им, что в бою честно все, что ведет к победе.
Услышав эти слова, толпа взорвалась новыми криками. Раздалось несколько оскорбительных выкриков в сторону трибуны, где с непроницаемыми лицами сидели послы. Под королевским балдахином нервно переговаривались, решая, как разрядить обстановку. В этот момент граф Айзендорг поднялся и поднял руку. Ближайшие к нему сразу смолкли; затем волна тишины распространилась дальше
— все ждали, что скажет прославленный герой.
— Наш гость не преступил законов турнира, — сказал граф. — Регламент легковооруженных поединков разрешает использовать любое оружие, не превосходящее по весу простого меча для одной руки. Горсть песка полностью удовлетворяет этому условию.
Это было логично, и возразить было нечего; тем не менее, и после слов Айзендорга в толпе остались островки недовольного ропота. Лишь теперь, выслушав одобрительный вердикт, тургунаец покинул арену, опираясь на плечи двух соотечественников.
— Поразительно, — фыркнул принц Артен, — они обвиняют в нечестности человека, который дрался голыми руками против меча! Интересно, многие ли из них решились бы на такое. Полагаю, посол наградит его? — спросил принц у Рандавани.
— Нет, — равнодушно ответил тот, — он будет наказан.
— Наказан? За песок в глаза?
— За то, что позволил ранить себя. Он расслабился с легким противником и допустил ошибку.
— Но ведь он исправил ее!
— Нет. Он выиграл поединок, но его нога будет срастаться еще долго, и все это время он будет только лишней обузой для посольства. Жизнь и здоровье воина не принадлежат ему; они — собственность его господина. Поэтому посол ир-Забих накажет своего слугу за порчу своего имущества.
— Ну и обычаи у вас на Востоке, — пробормотал принц (не в первый, впрочем, уже раз со времени знакомства с Рандавани).
Тем временем маршал, посовещавшись с командиром ханских гвардейцев, объявил, что, раз результат прошлого поединка вызвал нарекания, тургунайцы готовы провести еще один.
— Может, на сей раз они будут биться как люди, с мечом и доспехами? — крикнул кто-то из первого ряда.
