Звонок повелительно рявкнул, и Ваня, глянув на экранчик, поспешно открыл дверь.
* * *
— Все нормально? — осведомился крупный дядя в желтой куртке из мягкой кожи, входя в помещение. Следом вошел квадратный гориллоид в камуфляжном обмундировании и черных очках.
— Так точно, Роберт Васильевич, — бодро отрапортовал Ваня.
— Добро, — шеф перевел взгляд на Макара и Ежика. — Давно ждете? Заходите.
— Роберт Васильевич открыл сейфовым ключом стальную, обитую коричневым дерматином дверь кабинета с табличкой «Генеральный директор» и гостеприимно распахнул ее перед Макаром и Ежиком. Когда они уселись на стулья перед начальственным столом, директор запер за собой дверь и занял место в своем солидном кожаном кресле.
— Заказчик вами очень доволен, — сказал он. — Он вас премирует за высокое качество работы. От себя лично.
Роберт Васильевич открыл кейс и выложил две банковских упаковки 50-долларовых купюр.
— Дороговато вообще-то за один бассейн, — заметил он, — но у богатых свои причуды… Есть еще один аккорд. Тоже вроде бы надо бассейн отделать на даче.
Не желаешь поработать, Макаров?
— А как же! — ответил Макар, запихивая свою долю во внутренний карман.
— Тогда вот адресок. Там тебе объяснят, какой фронт работы, где и что. Вот вам типовой договор. Срок исполнения — неделя. Закончите на день раньше
— премия 10 процентов. На два — 20. Начнете сегодня — оплачу субботу и Воскресенье по двойному тарифу. — Директор подал Макару бумажку с адресом и бланк договора. — У меня все.
Роберт Васильевич выпустил из кабинета «отделочников». Макар и Ежик вышли из полуподвала.
— Садись в машину, — сказал Макар. — Поедем. Ежик послушно уселся, Макар выехал со двора. Только теперь Ежик рискнул открыть рот.
— Он по правде ничего не знает или придуривается?
— Не наше это дело, понял? Ты получил пять штук, вот и держи это при себе.
Учти, этих баксов у тебя как бы и нет. Ты за них нигде не расписывался, налоги с них не платишь. У тебя в этот месяц, как у плиточника-отделочника, по нарядам вышло где-то в районе пяти «лимонов» деревом. И ты их в кассе получил, мамашу порадовал. А это — «черный нал». Запомни, блин, накрепко: меньше знаешь, дольше живешь. И с баксами осторожней. Один кореш на радостях махнул в ресторан и стал «Франклинов» кидать на чай. А там и стукачей, и оперов до хрена. Засекли. Могли бы раскрутить его по полной, но помогли добрые люди — сказали кому надо. Этого чудика теперь с миноискателем не найдешь… Учти на будущее. Вообще, молодой, ты за меня держись, ладно? Как вчера примерно. Тогда все ништяк будет.
Макар бросил беглый взгляд на бумажку с адресом. Знал он эти края. Там и близко вилл с бассейнами не было. Просто хорошее тихое место для серьезной беседы на тему о жизни. Лишь бы только не о его, Макара, личной. А такую тему вполне могли затронуть. Потому что при этакой работе надо быть всегда готовым к тому, что тебя посчитают лишним. То, что Макара держат уже пятый год и до сих пор не урыли, — это везуха. Нет, конечно, тут и его личная заслуга есть, немалая притом. Потому что за эти пять лет, завалив не один десяток клиентов «лично и в группе», он не дал никаким следственным органам ни одной ниточки, за которую можно было уцепиться. И даже если напарник его подводил — а такое бывало! — Макару удавалось вовремя обрубать опасный «хвостик».
Макар крутил баранку и молчал, и Ежик тоже помалкивал, втихаря терзаясь сомнениями.
Вспоминалось, как он дошел до жизни такой.
Год назад, такой же вот тоскливой осенью. Женя Ежов вернулся в родной дом, где его, скажем прямо, не очень-то и ждали. Мать тогда в третий раз пыталась устроить свою личную жизнь и очень беспокоилась, что возвращение сынули может ей спутать карты. Тем более что возвращался сынок из мест не столь отдаленных, куда его привела, как это ни странно, предыдущая, вторая, попытка мамы найти семейное счастье.
Первая попытка была еще до рождения Ежика. Именно в результате нее он и появился на свет. Нормально, законно, ибо у мамы было и белое платье, и свадьба, и муж настоящий, если иметь в виду штамп в паспорте. Потом, правда, оказалось, что, кроме пьянки, он ни на что путевое не способен. Ежика он, правда, сам сделал, но потом лет через пять окончательно посвятил себя бутылке.
Конечно, мать стала погуливать. А поскольку она была дама приятная, то внимание ей оказывали многие, и она все пыталась выбрать чего получше. Ежику, конечно, по младости лет было не все ясно, но потом глаза открылись. К этому времени он уже восемь классов окончил и учился в ПТУ. Ежик матери сказал, что отца-алкаша ему не надо, но и матери-щлюхи тоже. То есть поставил вопрос ребром: разводись с этой пьянью, выбирай себе кого-то одного и нормально выходи замуж. Алкаша, правда, Бог прибрал — ужрался и замерз в каком-то скверике. Дома стало тише и опрятнее, но мать никак не могла определиться с личной жизнью.
Вообще-то Ежик, если на то пошло, несмотря на полное отсутствие всякой воспитательной работы, рос вовсе не шпаной. У него и голова варила, и руки были вполне дельные. В морду он, правда, вполне мог настучать, потому что ни во дворе, ни в школе, ни в ПТУ без этого было нельзя, но специально драк не искал.
И боксом, и самбо, и даже карате позаниматься успел, но все бросал.
После ПТУ отправился в армию, где неожиданно сделался десантником, а потом угодил в Чечню. Ему, правда, в отличие от Никиты Ветрова Грозный штурмовать не пришлось, но по другим теплым местам он немало поползал и не один рожок боевых патронов извел. Вернулся он осенью 1995-го, злой и с растрепанными нервами. А дома его встретила мама в обнимку с чужим дядей.
Когда Ежик увидел, что мать нашла точь-в-точь такого же алкаша, каким был его покойный папаша, только намного старше. Женя послал его по известному адресу, а этот козел стал руками махать. Ежик удерживал дурака, удерживал, а потом все-таки один раз махнул кулаком. Сшиб чухана с ног, а затем, сгоряча, конечно, взял за шкирку и спустил с лестницы. Кто ж знал, что эта пьянь шею себе свернет? И что соседи милицию вызовут, а суд, несмотря на все адвокатские доводы, все-таки приговорит Ежика к одному году лишения свободы по 104-й статье старого УК РСФСР?
Три месяца в СИЗО, девять — на зоне. Это, конечно, не так чтобы много, но Ежику было обидно. Тем более что он себя абсолютно не считал виноватым. Особо трудно ему на местах отсидки не пришлось, здоровье он не испортил, даже покрепчал чуть-чуть.
Вернулся и обнаружил, что мать опять ухватила то, чего никак не следовало брать. Этот, правда, был помоложе и, строго говоря, годился Ежику только в старшие братья. Но уже вполне соответствовал званию заслуженного мастера спирта. Здесь, слава Богу, обошлось без мордобоя. Гражданин оказался достаточно дальновидным и исчез, а Ежик, помирившись с матерью, стал преодолевать проблему хронического безденежья.
