Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 135
Квартира на третьем этаже вполне соответствовала строгому и одновременно парадному экстерьеру здания начала Второй империи. В большой гостиной не хватало только камина. Если к двум ее окнам встать лицом, то в стене по левую руку находились двери двух достаточно просторных спален, а по правую — вход в столовую, из которой, в свою очередь, одна дверь вела на кухню, а две другие в комнату для прислуги и в прихожую. Стена напротив окон была прорезана высокой двустворчатой дверью и увешана несколькими картинами в вычурных рамах. За дверью располагалась прихожая, далее ванная и туалет и, наконец, глухая персональная лестница до самого цоколя, не связанная с квартирами нижних этажей.
Хозяйка, пожилая вдова, уезжавшая на лечение за границу, попросила не портить мебель и не трогать картин. Но главным ее условием было дальнейшее пребывание здесь ее экономки (почти подруги) с ежемесячной оплатой в шестьдесят марок, так что вопрос о «миссис Хадсон» решился сам собой.
— Старая грымза будет за нами шпионить и обо всем ей докладывать, — шепнул Савве на ухо Нижегородский и тут же, обращаясь уже к хозяйке, подытожил все ранее сказанное и увиденное: — Итак, фрау Горслебен, завтра к десяти я приеду с нотариусом, мы все подпишем, и вы можете спокойно отправляться на Лазурный Берег.
— Я еду в Давос, — сухо прогнусавила вдова, — и мне нужна оплата за год вперед.
— Полгода, фрау Горслебен. Вторая половина сразу после Рождества.
— Но…
— Вы просите триста? Ведь так? Так вот, второе полугодие мы оплатим из расчета по триста пятьдесят!
Когда они оказались на улице, Каратаев набросился на своего чересчур активного современника:
— Тысяча восемьсот марок за полгода! Ты должен был сначала посоветоваться со мной!
— Двадцать четвертого числа мы купим весь этот дом, — распахивая перед Саввой дверцу экипажа, заверил его Нижегородский. — Все три этажа! Что ты считаешь без конца свои паршивые деньги? Успокойся и поехали к тебе. Нужно поменять мятые бумажки на приличные купюры или звонкую монету, а то вдова обидится. А потом прощайся со своей Гретхен и готовься к переезду.
— С какой еще Гретхен? — не понял Каратаев.
— С той розовощекой девицей, что называет тебя «герр Макс».
Через день они действительно переехали в тихий Далем. Вещей у них практически не было, и этот факт неприятно удивил подозрительную фрау Парсеваль, их кухарку и экономку.
Они поделили комнаты, впервые цивилизованно поужинали, сидя друг напротив друга по дальним сторонам большого стола, и наутро каждый занялся своими делами.
Нижегородский, выпросив еще триста марок, умотал куда-то на весь день. Савва заперся у себя, включил компьютер и стал просматривать ближайшие газеты, те, что еще только выйдут в последние дни года.
Вернувшись вечером, Вадим рассказывал:
— Представляешь, какая незадача, у них тут почти никто не играет в покер! Я потусовался в паре мест, кстати, и в «Фортуне» тоже. Нет, кое-кто, конечно, поигрывает, но большинство предпочитает тратить попусту время за всякими скатами и преферансами, корча из себя игроков.
— Покер, Вадим Алексеевич, вернется в Европу с американской армией в конце Первой мировой войны, — поучительно заметил Каратаев. Накануне он навел справки об этой игре с помощью своей компьютерной энциклопедии. — Так что придется подождать лет семь-восемь.
— Да ну?
— Точно. А если очень хочется, поезжай в Америку. Совсем скоро, кстати, туда отправляется новенький, с иголочки, «Титаник». Рекомендую. В первом классе соберется шикарная публика. Один граф Астор чего стоит. Я где-то читал, что его красная вечерняя жилетка оценивается в пятнадцать тысяч долларов. Вот где можно набить карман, если ты действительно знаток блефа, стритов и флэшей.
— Саввушка, а тебе не будет без меня одиноко?
Как-то вечером они сидели в гостиной и молчали. Погода, как и предсказал накануне Каратаев, испортилась. За окном в кронах деревьев старого парка выл ветер, а по голой земле белесыми струями мела поземка.
Нижегородский безо всякого интереса просматривал книги из хозяйской библиотеки, одну за другой вяло отбрасывая их в сторону. Каратаев прихлебывал из стакана горячий чай и украдкой посматривал на товарища.
— Послушай, Вадим, — сказал он нерешительно, когда очередная книжка была отшвырнута на угол дивана. — В ту нашу первую встречу ты сказал про жену и детей… Ну, помнишь…
— Ну сказал, и что?
— Да нет… так. Меня это, конечно, не касается…
— Что, совесть мучает?
— Ну…
— Расслабься. Мои жены меня бросили. Обе. Сначала первая, потом вторая. А что касается детей, — Нижегородский рассеянно посмотрел в пол, — есть у меня сын. Ему восемь, и к моим женам он не имеет отношения.
— Как это? Впрочем, понял, — спохватился Каратаев. — А почему они тебя бросили?
Нижегородский вытянул ноги, положил раскинутые руки на спинку дивана и наморщил лоб.
— Сам не пойму. Первая — лет шесть назад. Меня тогда привезли с гор на носилках. Свалился в пропасть и повредил позвоночник. Так вот, она приходила в больницу и все сокрушалась: встану ли я на ноги и когда. Мне это надоело, и я подговорил санитара-практиканта. Он нацепил очки, повесил на шею фонендоскоп и в коридоре, приватно так, шепнул ей на ухо, что, мол, плохи мои дела. Скорбные вопросы с ее стороны моментально прекратились. Она просто перестала приходить, а когда я вернулся домой, ее и след простыл. В церкви мы не венчались и родственники Рубинштейна в нашу честь не голосили, так что все просто.
— А вторая?
— Вторая… Вторая в общем-то как бы и не ушла насовсем. Она сказала: отдашь долги, позвони. Я тогда влип в нехорошую историю. Потерял, понимаешь, бдительность и сел играть не за тот стол.
Вадим принялся раскуривать сигару, но Каратаев терпеливо ждал.
— Нас было шестеро, — продолжил Вадим, — я и пятеро тех, которые играли против меня одной командой. Вокруг плотной стеной стояла толпа, и миловидная девочка позади моего кресла семафорила мои карты сидящим за столом. То сережку в ухе потрогает, то челку поправит, то пуговку на кофточке потеребит. Первая сверху — у меня двойка, вторая — тройка, ну а если пятая — то, наверное, колер стрит. Это был шестой член их команды, Саввушка, о чем я догадался слишком поздно. Так что мою реинкарнацию сюда кое-кто мог бы расценить как бегство от карточного долга.
В пятницу Нижегородский отправился в Мариендорф, как он заявил, на рекогносцировку. Вечером он приволок огромную корзину закусок и вина и попросил фрау Парсеваль сварганить праздничный ужин. Он наплел что-то про свои именины, и той ничего не оставалось, как немного подсуетиться. После Каратаев включил компаньону свой компьютер, и тот лично изучал опубликованные результаты будущих воскресных бегов.
Уже ночью, перетащив остатки закусок из столовой в гостиную и заперев двери, они при зажженных свечах пили вино и намечали план действий.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 135
