Тимур порылся в рюкзаке окровавленной рукой, не глядя вколол себе в плечо один тюбик и аккуратно начал его то ли массировать, то ли ощупывать.
— Значит так, — сказал он. — Пустяковая царапина. Сквозное пулевое, кость почти не задета. Чего ты смотришь, Анка, не видишь, кровь идет? Бинтуй! Обезболивание, перевязка, антибиотик, — и миссия продолжается.
Несколько минут Анка сосредоточенно бинтовала плечо, но у нее получалось плохо.
— Почему их было двое? — вдруг спросила Анка.
— Почему, почему… — поморщился Тимур то ли от боли, то ли от вопроса. — Откуда я знаю? Нельзя все спланировать до мелочей. Он в этот день шел один, а Марта осталась дома, факт.
— Тогда почему? — повторила Анка.
— Потому что реальность создается всегда на месте, — веско произнес Тимур. — Может, мы птицу какую-то спугнули, она взлетела над парком и крикнула, а Марта вдруг решила пойти его проводить. Откуда я знаю? — Тимур вдруг повернулся ко мне. — Петька, объявляю благодарность. Идеально сработал. Спас миссию.
— Тимур, а где мы сейчас? — спросил я тихо.
— В Аргентине, — Лицо Тимура на миг приняло такое выражение, какое бывает у человека, который хочет пожать плечами. Но пожимать плечами он не стал. — В Аргентине. Семьдесят девятый год. Миссий у нас три подряд: остановить, наказать и предотвратить. Первую мы выполнили. Третье нажатие кнопки — и дома. Кому надо домой — волен идти.
— Тебе надо домой, к хирургу, — произнесла Анка, разрывая зубами конец бинта.
— Успеется, — отмахнулся Тимур. — С такой царапиной я пройду оставшиеся миссии, и не с таким воевал.
— Часто ты так ходишь? В эти… в миссии… — спросил я.
— Как и ты, первый раз. Следующее «окно» у нас откроется через полтора года.
— Снова Отто?
— Зачем? У меня длинный список подонков. Следующий Дантес, который застрелил Пушкина. Надел перед дуэлью специальную кольчужку, дома покажу снимок. Затем есть один генерал чеченской войны, который продал… Ладно, не важно. — Тимур махнул рукой.
— Слушай, Бригадир… — спросил Пашка. — А то, что мы делаем, влияет на наш мир?
— Откуда я знаю? — Тимур внимательно посмотрел на него. — Откуда я знаю?
— А тот, дал тебе пользоваться всей этой техникой, он знает? — спросила Анка.
— Эту технику я взял себе сам, — отрезал Тимур. — И сам ей пользуюсь.
— А тот, кто ее придумал и собрал? — Анка умела быть настойчивой.
Тимур повернул голову и долго смотрел ей в глаза.
— Они оба мертвы, — произнес он отчетливо.
— Давно? — спросила Анка, не отводя взгляда.
— Давно, — жестко произнес Тимур. — Тот, кто придумал, умер 7 января 1943 года в Нью-Йорке. В гостинице «Нью-Йоркер» на Манхеттене. В комнате 3327 на 33 этаже. В возрасте 87 лет. От старости. Достаточно подробностей? А тот, кто собрал и отладил, погиб при землетрясении в Пакистане три года назад. У тебя еще много вопросов?
Анка промолчала.
— Вперед, братья, — скомандовал Тимур и резко вскочил на ноги. — Наша цель сегодня — безнаказанный фашистский фюрер Карл Отто Зольдер.
* * *
Тимур посмотрел на солнце, посмотрел на часы и быстро зашагал между стволами. Пашка надел рюкзак и пошел следом. За ним потянулась Анка. Я шел и смотрел на ее ноги в черных кожаных штанах, на ремешок «Узи» на плече кожанки, на пышные волосы, которые колыхались на плечах в такт шагам.
— Анка, — спросил я негромко. — А чего ты играешь в «Fire Mission»?
— Чего и ты, — тут же ответила Анка, не оборачиваясь.
— Ты девчонка.
— И чего? В куклы играть?
— Ну, не знаю… Чем девчонки занимаются, кроме учебы. В кино ходят. Рисуют.
— И рисую. И в кино хожу. И в теннис играю. И стихи пишу. И в парк хожу на деревянных мечах рубиться с эльфами. — Анка не оборачиваясь пожала плечами. — Мне всего мало. Понятно?
— И как ты все успеваешь? — удивился я. — И учиться, и играть, и… — я глотнул, — с парнями встречаться… У тебя ведь есть парень?
— Два года бегал рядом, а сегодня начал яйца подкатывать? — осведомилась Анка, не оборачиваясь.
Я прикусил губу, но тут вдалеке Тимур обернулся и поднял здоровую руку.
— Разговоры! — сказал он. — Враги рядом.
Дальше мы шли молча, пока пружинящий пол из белой древесной крошки не начал опускаться под наклон. То там, разрезая древесный мусор, появлялись из земли острые углы камней. Могучие стволы поредели, и в этой прореди замелькала зеленеющая холмистая равнина. Мы остановились за высоченным каменным зубом, загораживавшим равнину.
— Ждать будем здесь, — скомандовал Тимур, — На открытое место без моей команды не высовываться — здесь все простреливается. Пашка, аккуратно положи рюкзак и достань оттуда подзорную трубу.
Пашка порылся в рюкзаке, достал трубу и недоуменно ее развернул.
Тимур махнул рукой:
— Осторожно обогни камень и осмотри равнину. Но ползком! Чтоб никто не видел.
Пашка пожал плечами, лег на пузо и пополз, высоко отклячивая попу.
— В «Fire Mission» тебе бы по такой попе из оптического… — Я задумчиво сорвал травинку и хотел пожевать стебелек, но Тимур резко ударил меня по ладони и травинка вылетела.
— Аргентинская дизентерия тебе не нужна, — объяснил он.
— Спасибо, — кивнул я.
Мы помолчали.
— А ты где воевал? — вдруг спросила Анка.
Мы сперва подумали, что Тимур не расслышал вопроса или просто не хочет отвечать.
— В Приднестровье, — неохотно произнес Тимур. — В Чечне. В Пакистане. Ушел в отставку старшим лейтенантом.
— У России разве есть части в Пакистане?
— У России везде части. — Тимур помолчал. — Пашка! Давай назад, другим тоже посмотреть надо!
Пашка приполз назад, все так же отклячивая попу, и вид у него был ошарашенный. Анка взяла у него трубу и уползла.
— Что скажешь? — спросил Тимур.
— Предупреждать надо, — пробурчал Пашка. — Я такую миссию проходить не научился. Тут рота нужна с танком.
— Не боись, игрок. — Тимур хохотнул. — Там нет гарнизона. Реально там две кухарки и пара охранников-ветеранов из личной гвардии, они вечно спят, а ружья хранят на чердаке. В этом климате нельзя не спать круглые сутки. До самой смерти никто не знал, где логово Отто. Со времен второй мировой не было ни одного покушения. Штурмуем перед рассветом.
Вернулась Анка, и вид у нее был такой же недоуменный.
— Твоя работа? Как ты это делал? — спросила она Тимура.
— Берешь в «Fire Mission» платный аккаунт — и валяй, — самодовольно усмехнулся Тимур.
