Людоед хотел было поймать воробушка, но едва шевельнул рукой, как начал заваливаться набок. Ведь руки-то ему в полете заменяли крылья!
Поняв это, воробушек осмелел. Он взял да и клюнул летающего толстяка прямо в нос.
— Ой! — воскликнул Людушка, свирепо вращая глазами, — Ты чего дерешься! Вот сейчас возьму да и откручу тебе голову!
— Ничего ты мне не сделаешь, — рассмеялся воробушек и начал долбить людоеда по носу своим маленьким, но очень острым клювом.
Это было очень больно, в конце концов Людушка не выдержал и помчался к земле.
Стая птиц была очень удивлена, когда воробушек вдруг вылетел изнутри крылатого чудовища и завопил: «Бей его, бей! Этот дракон не настоящий!»
Услышав это, птицы набросились на «дракона» со всех сторон с такой яростью, что Людушка едва унес ноги. Рухнув на землю под защиту своих слуг, людоед чуть не разревелся от обиды. Он даже не подозревал, что проклятая Ланга так его обманула!
Агнет, как могла, утешала своего короля. Но очень скоро постаралась под благовидным предлогом убраться из золотой кареты, чтобы продолжить путешествие на мохнатом пони. Как Людушка не отмывался каждый раз в ручьях и озерках, все же от него все сильнее разило птичьим пометом. И этого брезгливая Агнет выдержать не могла.
Людушка погрустнел. Триумфального путешествия по Голубой стране что-то не получалось. Он старался изо всех сил, но птицы портили все дело. Жевуны поначалу пугались до смерти, глядя на его чудесные превращения в самых страшных и невероятных существ, а затем, когда на него нападали птицы, начинали весело хохотать. Так недолго и весь королевский авторитет растерять!
Через три дня процессия въехала в особо мрачный и темный еловый лес. И здесь Людушка вновь воспрянул духом. Он высунулся из кареты и крикнул, обращаясь к мирно ехавшей на пони Агнет:
— Ура! Наконец-то пошли мои родные-преродные места! Во-он за тем поворотом растет здоровенный дуб — я однажды в детстве залез на него и упал с ветки прямо на ежа. Вот больно-то было! А вон там, за зарослями орешника, находится маленькое озерцо. Как-то раз мне захотелось поесть рыбки, и я прыгнул в него с берега — да так, что застрял головой в толстом слое ила! Хорошо еще, что мамашка рядом гуляла и вытащила меня, а то бы задохнулся, честное-пречестное слово! А во-он в тот овраг я после дождя упал и чуть не сломал шею… Здорово-то как! Нет, понимаешь, ничего лучше, чем родные места! Я только что сочинил стишок об этом:
Вот мои замок, вот мой кров родной.
Лес еловый окружил его стеной.
Под окном знакомым вижу я болото,
До чего ж домой мне попасть охота!
Желтая дорога повернула налево, и Людушка, не выдержав, выскочил из кареты и с радостным воплем подбежал к какой-то доске, валявшейся на обочине. Агнет слезла с пони и подошла поглядеть, что же так взволновало короля. На старой полусгнившей доске было что-то коряво написано. Но дожди смыли большую часть надписи, так что Агнет смогла прочитать только несколько слов:
«Эй, путникъ! Заххо-дн… бальному прибальному… енваллндду!»
— Это что за галиматья? — не очень вежливо спросила девушка.
Людоед со слезами на глазах прижал доску к своей груди.
— Понимаешь, Агнетушка, эта доска кормила меня с той поры, когда моя мамашка утопла в болоте, а моего папашку-людоеда зарубил проклятый Железный Дровосек! Остался я тогда один-одинешенек. Мог и с голоду запросто помереть! Пробовал я, конечно, охотиться в лесу за дикими зверями, да куда там гоняться за зайцами да за лисами с моей комплекцией. А как написал это приглашеньице, так от дураков Жевунов просто отбою не стало. Всем было любопытно поглядеть на маленького людоеденыша, а мне только этого и нужно было! Э-эх, ну и житуха была, приятно вспомнить… И чего это меня потянуло в большую политику? Только желудок испортил, честное-пречестное слово!
Спустя несколько минут процессия проехала по мосту, переброшенному через широкий ров, и въехала во двор старого каменного замка. Он выглядел так, словно ему было по меньшей мере тысяча лет. Кровля почти полностью обвалилась, стены заросли вьющимися растениями, входная дверь валялась на земле. Агнет с ужасом глядела на эту развалину и думала: «Святой Торн! Да разве можно жить в таком ужасном месте?» Даже всадники-скелеты и темные слуги растерянно глядели по сторонам, словно опасаясь, что древний замок вот-вот рухнет и завалит их. Но Людушка, напротив, был счастлив до невозможности. Он бегал по двору, взахлеб рассказывая истории из своего детства, и даже плакал от умиления. А затем ринулся в замок с радостным воплем: «Ура! Наконец-то я дома!»
Спустя некоторое время изнутри замка раздался жуткий грохот и вопли Людушки. Агнет огорченно вздохнула и взглянула на растерянных слуг.
— Ну, что стоите? — хмуро промолвила она. — Разве не слышите, что пол в замке все-таки провалился? Бегите, спасайте своего короля! А я пока здесь посижу, на камушке.
Только спустя два часа темным слугам и воинам-скелетам удалось-таки вытащить короля из подвала. Людушка был весь окутан паутиной, на лбу его вспухла здоровенная шишка. Но тем не менее вид у него был очень бодрый и довольный.
Кое-как отряхнувшись, людоед с радостной улыбкой сообщил:
— Что значит родные места! Не зря говорится, что дома и стены помогают. А мне вот помог, не поверишь, Агнетушка, пол! Когда я врезался в него головой, аж искры из глаз посыпались. И в мозгу что-то щелкнуло. Когда я очнулся, то сразу все понял!
— Что же поняли, ваше величество? — с трудом сдерживая ехидную усмешку, спросила Агнет.
— А то понял, как мне с Жевунамн себя вести. Такой светлой мысли, как в том темном подвале, мне давно в голову не приходило! Теперь-то они узнают, почем фунт лиха, и никакие проклятые-распроклятые птицы им не помогут! Мы еще поглядим, кто кого… Агнетушка, хочешь, я покажу тебе мой замок? Ты легкая, небось сквозь пол не провалишься.
— Нет, нет! — поспешила отказаться Анет. — Я и так вижу, как здесь мило и приятно. Но вы уверены, ваше величество, что стены вот-вот не рухнут?
Людушка обиделся:
— Да ты что, Агнетушка? Ведь этот замок построил мой папашка, а он людоед был не только зубастый, но и рукастый! Замок еще сто лет простоит и все будет как новенький. Гляди!
И Людушка подошел к стене замка и, лихо размахнувшись, врезал по ней своим огромным кулаком. И — пробил каменную кладку насквозь!
От сотрясения остатки крыши с грохотом рухнули вниз. С одной из башенок слетел медный колпак и, кружась, опустился прямо на голову людоеда. Тот даже сел от неожиданности.
