— Значит, сегодня у него вкус речной воды! А в реке рыбы делают такое, что у меня всякий аппетит пропадает. Так что неси другое пиво!
— Как пожелаете, государь.
Фиррина вошла и увидела, как старик-ключник жестом подозвал слугу, ожидавшего в темном углу комнаты, сунул ему кувшин, подмигнул и велел принести пиво из другой бочки.
— Фиррина! — воскликнул король, заметив стоящую в дверях девочку. — Заходи! Гримсвальд, неси еще один прибор. Моя дочь пришла отужинать со своим старым отцом.
Ключник засуетился, принес посуду и поставил еще один стул у простого деревянного стола, за которым ел Редрот, когда не было нужды развлекать сановников.
— Слышал, ты сегодня метала топор прямо как лучшие из моих воинов, — улыбнулся король.
Глаза его сияли гордостью за свою дочь.
— Да. Я бы бросила еще лучше, да капитан сказал, что тренировка окончена, — ответила Фиррина.
Редрот разразился утробным смехом. Он часто хохотал тогда, когда другой на его месте просто улыбнулся бы.
— Не сомневаюсь! Зигмунд, конечно, уже не тот, что раньше. Придется отправить его на покой. Его воины пришли из северных краев. Думаю, он будет рад обзавестись землей и жить на содержание…
— Все равно он бросает топор лучше, чем воины, которые в два раза моложе его, — кинулась защищать старого солдата Фиррина. — Жалко терять такого опытного человека из твоей личной гвардии.
— Да не беспокойся, он прослужит еще пяток лет. Это я так, прикидываю на будущее, — добродушно проревел Редрот.
Слуга вернулся с кувшином пива, и Гримсвальд до краев наполнил высокую пивную кружку его величества. Король сделал большой глоток.
— Вот это другое дело! Я всегда могу понять, когда пиво выдохлось.
— Да, государь, — ответил управляющий, про себя улыбнувшись, как злорадный мальчишка.
— И не забудь про Фибулу! Где ее блюдечко с молоком?
— Сию минуту, государь, — отозвался дед-ключник, и блюдце возникло так неожиданно, словно он выудил его из рукава.
Редрот улыбнулся и, порывшись за пазухой, извлек на свет котенка.
— Вот ты где, мой сладкий! — тихо сказал он, и малышка радостно замяукала.
Осторожно удерживая кошечку грубыми пальцами старого вояки, король усадил ее на стол перед блюдечком. Вдоволь налюбовавшись, как Фибула лакает молоко, он все же повернулся к дочери.
— Итак, почему ты решила сегодня поужинать со мной?
— А что, для этого нужна причина?
— Нет, но обычно ты приходишь с какой-нибудь просьбой. Иначе ты ешь с солдатней или на конюшне с грумами.
Фиррина вдруг почувствовала себя виноватой. Может, отец прав и ей приходит в голову поужинать с ним только тогда, когда надо о чем-то попросить?
— Мне ничего не нужно, — наконец ответила она.
— Просто решила составить мне компанию?
Тут принесли ужин, и девочка подождала, пока слуга разложит еду по тарелкам и удалится.
— Да, составить компанию… и задать пару вопросов.
— Вот как! — воскликнул король с таким видом, как будто его подозрения подтвердились, и улыбнулся. — О чем ты хочешь спросить?
Фиррина вгрызлась в куриную ножку, подбирая слова. С тех самых пор, как ей в лесу встретился Оскан, она гадала, кто же были его родители. Потом ей пришло в голову, что о его отце вообще никто не упоминал. Тогда она решила спросить короля, не знает ли кто о нем, но сперва получить ответы на другие вопросы.
— Почему после Призрачных войн изгнали всех ведьм? — спросила она по размышлении.
— Не всех, а только злых, — ответил король. — От добрых много пользы.
— Как это?
— Они исцеляют больных, помогают роженицам, могут снять порчу с урожая или защитить нас от злых чар, которые насылают король и королева вампиров. К тому же, — король осушил кружку с пивом, — они всегда были преданы королю и первыми предлагали помощь. Помни это, когда взойдешь на трон.
Девочка кивнула, переваривая эту информацию.
— А кто такая Белая Эннис?
— Одна из лучших ведьм! — промычал Редрот. — Могущественная. Я сам был свидетелем того, как она выхватила ребенка из лап смерти, когда все лекари потеряли надежду. А однажды на охоте видел, как она одним суровым взглядом прогнала разъяренного кабана.
Отец и дочь надолго замолчали, размышляя о доброй ведьме, так что некоторое время тишину нарушала только работа их челюстей.
— И вот еще что! — продолжил Редрот, ткнув в дочку репой. — Она была красавица. Волосы чернее ночи и глаза цвета моря под грозовым небом!
Фиррина изумленно посмотрела на отца. В жизни она не слышала от него ни единого поэтичного слова, а тут он описывал Белую Эннис, словно пел ей хвалебную оду.
Король покраснел и прочистил горло.
— Конечно, к старости она немного одряхлела. Как и все ведьмы. Но ее сила не иссякла.
— И все же эта великая целительница не смогла себя излечить, — сказала Фиррина.
Редрот пожал плечами.
— Пробил ее час. Ведьмы всегда знают об этом заранее и уходят из мира с достоинством.
Фиррина махнула слуге, и тот плеснул ей в кубок вина, долив на две трети водой — в ее юные годы принцессе не полагалось пить неразбавленное.
— Теперь ее сын живет в пещере.
— Да, Оскан, знаю. Он лечит раненого грума.
— Он унаследовал силу своей матери?
Редрот пожал плечами.
— Кто знает? Ведьмаки встречаются редко. Мужчины обычно становятся учеными магами и занимаются больше арифметикой, чем волшебством. Но, если нужно, они могут и молнию вызвать или заставить камни ходить.
— Он целитель, — сказала Фиррина, словно это подтверждало его сверхъестественные способности.
— Ну да, — согласился Редрот. — Значит, наверняка обладает даром своей матери. Хотя никто не знает точно.
— Лекарь уже привез грума обратно в город? — спросила Фиррина.
Редрот пожал плечами.
— Не знаю. Спроси у Гримсвальда. ГРИМСВАЛЬД!
— Да, государь? — Коротышка объявился за стулом короля так быстро, словно вырос из-под земли.
— А, вот ты где. Лекарь…
— Нет, государь. Он решил оставить его в лесу еще на день или два.
— Когда он поедет за ним? — спросила Фиррина.
Ей было известно, что Гримсвальд всегда знает в подробностях все планы лекаря.
— Полагаю, завтра, госпожа.
— Хорошо. Я поеду с ним. Надо дать коню размяться.
Редрот пристально посмотрел на дочь. Ее лошади скорее нужен был отдых, чем тренировка. Но ему оставалось только мысленно пожать плечами: пусть заводит себе друзей, если хочет. Правда, уже не за горами время, когда ей придется выбирать себе жениха, но у Фиррины хватит ума не противиться браку, выгодному для Линденшильдского рода.
