Стояла теплая погода, и прогуляться по палубе было очень приятно. Над головой, в море звезд, плыла яркая луна. Какое-то время они молчали. Ровена держала герцога под локоть, пытаясь придумать, что сказать, но на ум ничего не приходило.
— Стало быть, теперь мы оба знаем ответы на наши вопросы, мисс Торнхилл, — проговорил наконец граф.
— Наши вопросы?
— Вы ведь не станете жеманничать и делать вид, что не понимаете меня? Каждый из нас хотел знать, с кем имеет дело, и теперь это выяснилось.
— Думаю, чем меньше мы будем об этом вспоминать, тем лучше, — ответила Ровена, изо всех сил стараясь сохранить достоинство. — Мы оба говорили слова, о которых сожалеем…
— Только не я. Я не сожалею ни об одном своем слове или поступке.
— В таком случае… — начала Ровена и тут же смолкла.
— Мисс Торнхилл, вы собирались сказать, что я не джентльмен? — В его голосе звучала неприкрытая ирония. — Я думал, мы решили этот вопрос.
— Нет, мы решили, что вы герцог, — сказала Ровена. — Джентльмен — это совсем другое.
— Браво, мисс Торнхилл. Touched.[3]Я сам подставился под удар, не так ли?
Ровена сделала глубокий вдох. Самоуверенность этого человека невозможно было выносить. Неужели она ничем его не смутит?
— Думаю, да, — ответила она. — У меня нет причин хорошо к вам относиться, и я не вижу смысла продолжать разговор.
— А я вижу. В первую очередь смысл заключается в том факте, что ваш отец глубоко разочаруется, если мы оборвем беседу слишком скоро. Причем его разочарование полностью разделит и принц.
— Я не могу представлять никакого интереса для принца.
— Прошу, не будьте наивной. Принц всегда поддерживает друзей. Он поклялся познакомить меня с богатой наследницей.
— Неужели? — ледяным тоном проговорила девушка.
— Я говорил ему, что не интересуюсь наследницами и что не нужно ему утруждаться. Но, если он вбил в голову какую-то идею, его не остановить. И вот вам результат.
— Не сомневаюсь, что принц ждет интересного объявления, — процедила Ровена. — Так же, как и мой отец. Что ж, герцог, предлагаю вернуться к ним сейчас же и прямо объяснить, чтобы они выбросили из головы эту идею, поскольку мы слишком неприятны друг другу, чтобы ее рассматривать.
— Но так ли мы неприятны друг другу? — задумчиво произнес он.
— Да, — твердо сказала Ровена. — Именно так. А еще мы добавим, что были бы рады и счастливы никогда больше не видеть друг друга.
— Не думаю, что это разумно.
— Мне все равно, разумно это или нет. Я хочу это сделать.
— Тогда вы попадете в немилость к принцу, и на вашей светской жизни можно будет поставить крест.
— В данный момент меня меньше всего волнует светская жизнь. Честно говоря, лучше подвергнуться остракизму, чем оказываться в тех неприятных ситуациях, в которые отец ставит меня своими амбициями.
— Вы очень откровенны, сударыня. Позвольте заметить, что большинство дам не находят мое внимание таким уж неприятным.
— Не сомневаюсь. Вы уже хвастались, как всем им не терпится опутать вас узами брака. Вы даже меня обвиняли в подобных намерениях.
— Неужели я действительно такое говорил?
— Вы прекрасно знаете, что говорили.
— Что ж, я не хотел показаться самодовольным фатом. Это было грубо, и я приношу свои извинения.
— Извинения приняты, но это не означает, что я соглашусь видеть вас кандидатом в мужья.
— Я опять рискую показаться грубым, но должен заметить, что женщины обычно ждут, пока мужчина сделает предложение, и только потом отвергают его. Это незначительная деталь, но я все же решил, что о ней стоит упомянуть.
В темноте Ровена вспыхнула от смущения.
— Ах, как вы, наверное, рады, что я дала вам повод сказать это! — проговорила девушка, испепеляя герцога взглядом.
— Вы должны признать, что до сих пор я был в роли отстающего, — мягко заметил он.
— Вы прекрасно понимаете, о чем я говорила. Вы сказали, что принц чуть ли не велел вам сделать мне предложение…
— Нет, он не зашел настолько далеко, — успокоил ее герцог. — Он знает, как трудно мне угодить.
Наступила взрывоопасная тишина. Потом Ровена сказала:
— По-моему, я знаю, как это понимать.
— Вполне уверен, что знаете. Если я и нахожу в вас что-то, достойное восхищения, так это остроту вашего ума.
— И при этом вы полагаете, будто я не умею вести себя в обществе? — огрызнулась Ровена.
— Вы должны признать, что допустили несколько оплошностей.
— Великолепно! Тогда вам остается сказать принцу, что мое возмутительное поведение делает меня недостойной вас.
— О, но ваше возмутительное поведение меня не смущает. Я просто закрою вас в высокой башне сразу после свадьбы и позабочусь, чтобы вас больше никто никогда не увидел, а сам буду привольно жить на ваши деньги.
— А-а-ах! — выдохнула Ровена, не в силах поверить собственным ушам.
— В конце концов, где я еще найду такую наследницу? Нужно оценить состояние вашего отца, прежде чем принимать поспешные решения.
— Вы…
Разгневанная, Ровена напустилась на герцога, но потом заметила насмешливый огонек в его глазах, преобразивший обыкновенно суровое лицо.
— Вы потешаетесь надо мной, — возмутилась она.
— Конечно, глупая вы моя. Что еще остается делать, кроме как смеяться над передрягой, в которой мы оказались? Я потешаюсь не над вами, а над нашим положением. Нам обоим трудно, и я не могу отмахнуться от чувства, что театральных жестов следует избегать. По большей части, ради вас. Смею сказать, с вашим отцом будет очень трудно сладить.
— Он умеет настоять на своем, — задумчиво сказала Ровена.
— Да, мы должны действовать тонко. Если слишком явно показать, что ни один из нас не заинтересован в браке друг с другом, то можно нанести обиду такой грубой прямотой. Значит, мы должны позволить им постепенно осознать, что из этой затеи ничего не выйдет.
— Но осознают ли они? Папа может быть очень упрямым.
— Я тоже. Ничто в мире не заставит меня сделать предложение женщине, если я решил его не делать. Не бойтесь. Вам ничто не грозит.
— Благодарю, — глухо отозвалась девушка.
— Думаю, теперь мы можем спокойно возвращаться к гостям.
Глава четвертая
Герцог отвел Ровену в салон под палубой, где веселились остальные гости. Маленькая группа джентльменов, включавшая принца и полковника Торнхилла, удалилась в небольшую комнату для игры в карты. Но спустя какое-то время они вернулись.
